– А у вас еще какие-нибудь грешки?
– Навалом, - рассмеялся Андрей. - Хотя бы приставка. Уперли у вас из-под носа.
– Об этом мы тоже побеседуем.
– Виктор Петрович, перед толстяком я готов извиниться. Любая компенсация. Пусть ребра переломает. Не пикну. Любая - кроме тюрьмы.
Да, решил Кручинин, намерен играть под простачка. И пришел подготовленным.
– Расскажите, пожалуйста, о Мамонове.
– Сикилявка.
– И все?
– И этого - много.
– Где он сейчас?
– Виктор Петрович, извините. Меня он больше не интересует. Я падаль обхожу стороной.
– Видеоустановка у него?
– Плохо вы о нас думаете, - усмехнулся Андреи. - Возвращена законному владельцу.
– Марина дала мне сведения только на вас. А те двее, ваши дружки?
– Она правильно сделала, хотя и круглая дура. Они ни при чем. С дедком вашим я сам-нахулиганил. Один.
Кручннин внимательно посмотрел на Гребцова и неожиданно подмигнул.
– И на месте убийства вы тоже были один?
– А! Вот это уже теплее, - прищелкнул Андрей, - Валяйте - разоблачайте.
– Сами рассказать не хотите? Будет и короче, и лучше для вас.
– Не. Будет длиннее. То, что вам нужно, скажу.
– А вы знаете, что нам нужно?
– Примерно... Влип, зараза, - Андрей почесал в затылке. - Но мои личные дела вас не касаются. Закладок не будет. И никаких фамилий. Вам посадить невинного - полтора раза чихнуть. А у меня... остров невезения в океане есть. Вся харя в вате. Жутко неохота, но - придется. Я понимаю. Придется на вашу контуру поработать. Заметьте, бесплатно. А это всегда унизительно. Даже во имя истины, как любят у вас выражаться.
– Что ж, и на том спасибо.
– Да. Сыграем в открытую. Но, Виктор Петрович, никакого благородства. Забыл уже, когда даром работал. Помню только - всегда унизительно.
– Консультировались?
– Не имеет значения, - Андрей нахмурился, помрачнел. - Мне как вас теперь называть? Гражданин следователь?
– Если можно, по имени-отчеству.
– Конечно, Виктор Петрович. Конечно, советовался. Мы не из тех, у кого руки, вися, отболтались. И не из тех психов, которые считают себя умнее других. - Умнее всех на свете. Примерный ученик, - улыбнулся Андрей. - В прошлом босомыга, а теперь ученик. И хотел бы остаться им как можно дольше.
– У вас неплохой учитель.
– Учителя, Виктор Петрович. Между прочим, ивы тоже.
– Вот как? Я успел вас чему-то научить?
– А как же?
– Надеюсь, не врать?
– Ой, Виктор Петрович. Врать. Взаимность вранья - помните? - у классика - первое условие развитого социализма.
– Почти первое. Искажаете, милый мой. Деликатная взаимность. И не развитого социализма, а русского общества прошлого века.