Нюрочку он узнал сразу-по лакированным сапожкам, блеснувшим в освещенной луже.
Поравнявшись с девушками, Володька вздернул коня на дыбы.
– Нюра, я там сводку привез!
– Чего? – рассмеялась Нюрочка, показывая свои белы зубки.
– Я говорю, сводку привез.
– Вот обрадовал. Не видала я сводок.
"Ничего, Нюрочка, – мысленно шептал Володька, провожая ее глазами. Посмотрим, что завтра запоешь".
Прибежит к председателю: "Тут ошибка, Евстигней Иванович. Антипин все перепутал. Володьке свое приписал".
Э, нет, Анюточка, не ошибка. Ничего не поделаешь, придется тебе в свои книги вписывать, да еще и на стенку вывешивать. И это даже хорошо, что в сводке про лодырничанье сказано. По крайности поверят.
– Володченко, ты ли это?
Володька оглянулся. К нему, выписывая пьяные восьмерки, медленно приближался Никита. Рубаха выпущена из штанов, ворот расхлестнут…
– Никита, я сводку привез! – с прежним задором крикнул Володька.
– Сводку? А я думал, водку, – пьяно сострил Никита.
Володька разъярился:
– Это почему вы не приехали? Смотри, старая киса, мы тебя с Кузьмой Васильевичем выведем на чистую воду.
Ты у нас еще попляшешь…
Никита так и остался стоять с разинутым ртом посреди дороги.
– А что, в самом деле, – горячился Володька, погоняя коня. – Там сено гниет, а он гулянку развел. Нет, с этими порядочками надо кончать. Вот общее собрание будет, и он первый шумнет: хватит, побрнгадирил. Антипина предлагаю.
Собственно, заезжать к жене Кузьмы было незачем.
Кузьма ничего не наказывал. Но как это? Напарник приехал с сенокоса имимо. Не годится!
Марья, жена Кузьмы, худая черноглазая женщина на сносях, подтирала тряпкой пол. На полу были расставлены тазы, и в них с потолка капало.
Ребятишки – славненький такой бутуз, весь в Кузьму, и заплаканная девчушка-сидели на печи.
Володька подмигнул мальчику, сказал:
– Марья, Кузьма Васильевич поклон наказывал. Посмотри, говорит, как там мои…
– Поклон? – Марья тяжело выпрямилась. – Черт ли мне в его поклоне! Лучше бы он вместо поклона избу перекрыл. Утонули – живем.
– Понимаешь, – начал разъяснять Володька. – Он партейный…
– А партейному-то дом не нужен? Все как люди, а он… Ну уж, я ему задам…
– Ну, ты губы-то не очень!..
– Что?
– Я говорю, губы-то подожми. Муха залетит. Мужик у тебя золото, а ты против него ворона бесхвостая. Понятно?
Дома матери не было. На столе записка, крынка молока и граненый стакан, прикрытый ячменной лепешкой.
Володька приоткрыл стакан, понюхал: вино.
"Ешь, пей, отдыхай, а это от меня праздничное. Меня вызвали на ночное дежурство…"
Володька скомкал записку. Знаем это ночное дежурство. Как праздник, так и ночное дежурство… Но спасибо и на том, что о праздничном вспомнила.