С тем я и пошел на женскую половину после еды. Мать уже какое-то время ткала большую занавесь для пиршественного зала: малиновую, с белым кораблем на синем море посредине и с каймой в персидском стиле. Она только что закончила центральную часть. На меньшем станке одна из девушек, обученная ею, ткала простое полотно; оттуда доносилось равномерное постукивание, в то время как на большом станке ритм звука менялся в зависимости от рисунка.
Вначале она спросила, как у меня сегодня шли дела в школе. Чтобы подразнить ее, я сказал:
– Не очень хорошо. Миккос меня побил за то что я забыл свои строчки.
Я думал, она хотя бы спросит, из-за чего я их забыл, но она лишь покачала головой:
– Стыдно.
Однако, увидев, как она оглянулась, я засмеялся, и она засмеялась тоже. Она держала голову чуть набок, отчего напоминала собой маленькую птичку с яркими глазами. Стоя рядом с ней, я заметил - в который раз уже, что еще подрос: раньше наши глаза были на одном уровне, а сейчас мои смотрели ей на брови.
Я пересказал все слухи, которые ходили в Городе. Когда она задумывалась, внутренние концы ее бровей поднимались, образуя свободное пятнышко на переносице, очень белое.
– Кто, по-твоему, сделал это, матушка? - спросил я.
Она ответила:
– Возможно, боги когда-нибудь нам откроют. Но, Алексий, кто же будет теперь командовать войском вместо Алкивиада?
– Вместо? - повторил я, уставившись на нее. - Но он сам должен командовать. Это его война.
– Муж, обвиненный в святотатстве? Разве станут они рисковать - а вдруг на войско падет проклятие?
– Полагаю, что нет. Может, в конце концов они вообще не пойдут на Сицилию…
У меня вытянулось лицо при мысли о бесчисленных кораблях и всех великих победах, которые мы предвкушали. Мать взглянула на меня и проговорила, кивнув головой:
– О, не беспокойся, они пойдут. Мужчины подобны детям, которым не терпится немедленно надеть новую одежду, сегодня же.
Она выткала пару рядов и добавила:
– Твой отец говорит, что Ламах - хороший полководец.
– Его слишком часто осмеивали, - отвечал я. - Он беден, тут уж ничего не поделаешь; но когда он недавно сам кроил себе кожу на башмаки, Аристофан [31] вцепился в эту историю и начал все шутки насчет него, ну, ты сама знаешь. Но, я думаю, Никий [32] будет помогать ему советами.
Она прекратила работу и повернулась ко мне, не выпуская челнока из рук.
– Никий?!
– Конечно, матушка. Это вполне разумно. Он был одним из первых среди афинян, сколько я себя помню.
Надо отметить, что многие из граждан - сверстников моего отца - могли сказать то же самое.