Мы еще увидим, что этот феномен вовсе не случаен. Он четко прослеживается на протяжении последующих десятилетий. Ленин пошел сознательно на сделку с “черными”, чтобы выскочить из Швейцарии, где, по собственному выражению, сидел, как закупоренный в бутылке. Если германские империалисты были настолько глупы, чтобы позволить ему развернуться, и даже вручали в его руки факел, который должен был зажечь пожар мировой пролетарской революции, в надежде зажарить на нем свою филистерскую немецкую яичницу, то надо было хвататься за такую возможность. А что до надежд и расчетов кайзеровского правительства, то предстояло еще посмотреть, оправдаются ли они. Ленин рассчитывал обыграть своих противников, как они, в свою очередь, думали обыграть его.
Октябрьская революция была делом Ленина. Это под его руководством она свершилась, поколебав устои всего мира. Немцы, конечно, помогли победить Ленину и большевикам. Из песни слов не выкинешь. Помощь, в том числе финансовая, была, но роль ее не следует преувеличивать. Наверное, позднее, уже в годы советской власти, Берлин был готов отрубить себе ту руку, которой помогал большевикам. Но дело было сделано. Большевики взяли власть, а Ленин возглавил правительство Советской России, в одночасье превратившись из безвестного эмигранта в фигуру мирового масштаба.
Похабный мир
Зимой 1917-1918 годов в Брестской цитадели (остальной город был практически весь уничтожен пожаром) встретились представители кайзера и Ленина, чтобы заключить мирный договор. Большевики пришли к власти, пообещав народу прекратить войну, и должны были выполнить это обещание. Немцам мир был нужен, чтобы в последнюю минуту повернуть ход войны на Западе в свою пользу и добиться победы. Казалось, в этом главном вопросе интересы обеих сторон совпадали. Но это было лишь кажущееся совпадение.
Германия желала не просто скорейшего мира, хотя он ей был позарез нужен, ибо она готовила очередное крупное наступление на Запад. Нет, она собиралась, как шекспировский Шейлок, вырезать из тела России солидный кусок, чтобы создать могучую немецкую восточную империю на ее землях.
Не имея возможности оказывать серьезное военное сопротивление (российская армия была разложена, и солдаты разбегались делить помещичьи земли), большевики надеялись использовать переговоры в Брест-Литовске для целей пропаганды, чтобы ускорить начало революционного пожара в Германии.
Силы были неравны. Для вида немцы вначале согласились с советским предложением о мире без аннексий и контрибуций, но только, если на это пойдут и другие участники войны. Те, разумеется, и не помышляли об этом. Поэтому после короткого периода произнесения торжественных речей стороны перешли к обмену упреками и пинками под столом переговоров. Затем Германия набросилась на Россию и принялась выкручивать ей руки, вымогая у нее территориальные уступки и неслыханные контрибуции. Немцы торопились, опасаясь, что советское правительство вот-вот падет, а мирный договор с ним так и не будет подписан. Поэтому, принявшись душить Советскую Россию, они были в то же время озабочены, как бы не переборщить, и в кулуарах жаловались, что с этими большевиками им приходится носиться как с писаной торбой (“rohes Ei” — по-немецки).