– Не по марсианину. По себе самому.
– Так тебе и надо. А производить дурное впечатление еще и на посетителей совершенно ни к чему.
– Мне уже ничто не поможет.
Притушив недокуренную сигарету о край пепельницы, полной окурков, я бросил: «Провались они пропадом, марсиане!» – и, щелкнув языком, вышел из комнаты. В то же мгновение зазвонил телефон. Из студии, подумал я. Значит, все правильно. Просто предварительный звонок запоздал или посыльный явился раньше времени.
– Сейчас выйду, – проговорил я, протягивая руку к трубке. – Скажи там ему, пожалуйста, пусть немного подождет.
Едва закрылась дверь за женой, как из трубки мне в ухо ударил торопливый голос молодой женщины:
– Алло, сэнсэй, не у вас ли сейчас человек, который говорит, что хотел бы потолковать с вами о марсианах? Мужчина… Это, видите ли, мой муж.
Странно. Я готовился совсем не к тому.
– Простите, вы говорите из студии?
– Причем здесь студия? Я говорю, это мой муж. Видите ли, дело в том, что он страдает раздвоением личности.
– Раздвоением… То есть он сумасшедший?
– Он страстный почитатель вашей, сэнсэй, программы «Здравствуй, марсианин!» Я, конечно, не хочу сказать, будто это единственная причина, но факт остается фактом, он вбил себе в голову, что он – марсианин… Во всяком случае, он не пропустил ни одной вашей передачи, слушает только вашу программу и знать ничего не хочет… А тут еще сегодня утром сообщение об этой ракете. Он страшно разволновался и с самого утра только и твердит, что непременно должен поговорить с вами…
– Вот оно как, сумасшедший… – У меня к горлу комом подступил горький смех, словно я опился содовой воды.
– Да, он всего три дня как вышел из больницы.
– А что, это очень неприятно – вбить себе в голову, что ты марсианин… даже если ты сумасшедший? – Смех клокотал во мне, и я не мог понять, смешно мне или я отчаянно злюсь. – Ну, хорошо, спасибо, что предупредили. Действительно, какой-то тип ко мне явился. Но вы не беспокойтесь, я его выставлю в два счета…
– Нельзя, что вы! – вскричала она, и мембрана в трубке задребезжала, как будто рванули пополам газетный лист. – Это же очень опасно! Ведь мой муж – буйный…
В ее голосе было столько искреннего чувства, столько любви и беспокойства, что я заколебался.
– Но тогда… как же его выписали из больницы?
– Слишком силен был стимул. Эта самая ракета. Он нарочно притворился тихим, спокойным… Но вы не волнуйтесь, он никогда не буянит, если его не доводят. Вы только слушайте его, и все будет в порядке. Он на удивление тихий и покорный, если его слушают. Тяжелее всего бывает, когда ему кажется, что на его слова не обращают внимания. Так что можете не беспокоиться. Я буду у вас через тридцать минут. Не вздумайте звонить в больницу или там в полицию, иначе он так разбушуется, что его уже не остановишь. Кроме меня, с ним никто не умеет управляться. В прошлый раз, когда он пришел в ярость из-за каких-то пустяков, потребовалось трое здоровенных мужчин, чтобы справиться с ним. И то, когда санитарная машина отошла, у одного была сломана кисть руки, у другого были три раны на лбу, а у третьего выбиты три зуба. На внешность его вы не смотрите, он ужасно силен. В общем слушайте его с наивным видом, и он будет доволен… Убедительно прошу вас, всего тридцать минут!