— Ты заслуживаешь хорошей порки, — говорила мисс Кампанула, — и была бы моя воля…
Эсквайр и доктор Темплетт резко прервали свой диалог и посмотрели за кулисы.
— В чем дело? — спросила Дина.
Джорджи Биггинс был выведен на сцену. Он выкрасил свой нос в ярко-красный цвет и нацепил шляпку мисс Прентайс, в которой она должна была красоваться во время третьего акта. В руках у него был водяной пистолет. Девушки в первом ряду восторженно вскрикнули.
— Джорджи, — сказала Дина почти со слезами в голосе, — сними эту шляпу и уходи домой.
— Я ни за что… — начал Джорджи.
— Делай что я тебе говорю.
— Ладно, мисс.
В двери промелькнула рука мисс Прентайс. Шляпа была снята с головы мальчика. Доктор Темплетт взял его за подтяжки брюк и спустил вниз со сцены.
— 0-го-го! — выкрикнул Джорджи и понёсся в глубь зала.
— Продолжаем. Прошу вас, — проговорила измученная Дина.
Так или иначе, они добрались до конца. Дина заставила их ещё раз прорепетировать явно неудачные сцены. Это всем показалось очень скучным и утомительным, но Дина была непреклонна.
— Во время спектакля все будет отлично, — радостно говорил доктор Темплетт.
— Спектакль уже в субботу, — ответила Дина, — и у меня, к сожалению, нет вашей уверенности.
Около полуночи она села на скамью в третьем ряду и сказала, что на этом, пожалуй, пора остановиться. Все собрались в одной из комнат воскресной школы и расположились около камина. Миссис Росс принялась угощать всех очень вкусным ужином. Она сама настояла на этом и приготовила пиво, виски, кофе и бутерброды. Обе мисс мечтали выступить в этой роли и теперь были в ярости от того, что миссис Росс их опередила.
Дина изумилась, поняв из разговоров, что они очень довольны репетицией. Эсквайр был в восторге от самого себя. Доктор Темплетт так вошёл в роль, что и сейчас продолжал изображать из себя француза. А Селия Росс неустанно повторяла, что, по её мнению, они оба были великолепны. Две старые девы разговаривали только с господином Коуплендом, и каждая ждала момента, когда сможет поговорить с ректором наедине. Дина видела, что её отец был чем-то встревожен.
“О, Господи! — подумала она. — Что ещё затевается?"
Она хотела бы, чтобы у её отца был более сильный характер, чтобы он мог запугать этих двух злобных женщин и заставить их придержать свои языки. И неожиданно её пронзило холодом от мысли: “А что, если он потеряет голову и женится на одной из них?"
Генри принёс ей чашку чёрного кофе.
— Я добавил в него немного виски, — сказал он. — Ты бледна, как звезды утром, и у тебя очень испуганный вид. Что случилось?