* * *
Пока он читал, она докурила сигарету и, как обычно обмакнув окурок в тарелочку с кетчупом, машинально легко провела несколько линий на квадрате неровно нарезанной бумаги, которую здесь предлагали посетителям в качестве салфеток.
— А мне кажется, все это верно… Да это и не важно! Поймите, что… Дайте, дайте немедленно этот набросок, да, вот этот, не смейте комкать! — он аккуратно вложил очередную «окуроч-ную» почеркушку в какую-то книгу в портфеле… Перехватил ее ускользающий взгляд… — О чем вы думаете, Вера?
— Представила сейчас, как радовался бы Стасик… — сказала она задумчиво. — Наверное, съездил бы мне лапой по затылку на радостях… О господи, как я не догадалась! Надо было повезти Дитера в Янгиюль! Германа Алексеича уже нет, но там живет племянница, Роза, и все картины бережет… — Вера откинулась на стуле, раздраженно сцепила руки замком. — Ну конечно, надо было показать его картины! Ведь Стасик ужасно талантлив!
— Станислав был человеком небольшого, но умного дарования, — осторожно возразил Лёня, ковырнул вилкой в круглой коробочке из теста и, вздохнув, отодвинул тарелку… — Это был такой… Стасов, простите за каламбур… Думаю, со временем он стал бы прекрасным педагогом, что тоже не так уж часто встречается. Но не более того… Вы-то неизмеримо талантливее его!.. И, смею думать, он это прекрасно понимал уже тогда.
— О чем вы, что вы несете! — возмутилась она… — Вы понимаете, в каком возрасте Стасик погиб?! Ему было всего двадцать семь лет!
— Да-да, и он писал симпатичные пейзажи. А вы в двадцать семь лет…
— Молчите!!! Я вас ненавижу.
— Я это знаю… — грустно сказал он.
Месяца через два Дитер неожиданно появился у нее в студии.
Осторожно постучали в дверь, Вера крикнула: — Войдите!
Склонившись над мольбертом шестилетнего Саши Майкова, она показывала, как набирать на кисточку акварельную краску, как стряхивать лишнюю воду… Наконец обернулась. В дверях стоял Дитер, улыбался.
Она ахнула, вдруг страшно обрадовавшись, и удивилась самой себе — ну и что? Подумаешь, наверное, явился доукомплектовывать будущую выставку…
Он поцеловал ее, запачканную краской, руку, и сказал, что приехал дня на два, забежал вот повидаться, а ближе к ночи Лёня приедет к нему в гостиницу… Может быть, Вера составит им?… Нет, сказала она, все эти поздние застолья отзываются наутро поздним подъемом, а ей рано вставать… Иначе свет уходит…
— Я понимаю. — сказал Дитер. — Не могу настаивать… Разрешите ли, я вас провожу?
Часа полтора он терпеливо дожидался, пока она закончит занятия с детьми… Потом помог убрать в кладовку детские мольберты, вымыть банки от краски…