Вера отодвинула пустую рюмку и подозвала официанта…
Небольшой зал блюз-бара был почти полон посетителями, за стойкой сидели на всех стульях…
Она поднялась, взяла плащ и пошла к выходу. В дверях обернулась.
Там, на сцене, закончился музыкальный проигрыш, и вновь вступила озорная полная певица, столь непохожая на степенных певиц ее детства в фойе ташкентских кинотеатров:
И даже если б я не заработал ни цента,
Я был бы все-таки богат, как Рокфеллер,
Ведь столько золотого песка у моих ног,
На солнечной стороне улицы!
…На мостовой крутились на ветру золотые и пунцовые листья здешнего «индейского лета» — прекрасной осени, немного декоративной, но чем-то все же похожей на осень в ее родном городе… Повсюду — в палисадниках, на балконах, на ступенях домов, за окнами и в витринах уже выставляли соломенных дерюжных кукол, гномов и разных других устрашающих персонажей к празднику Хэллоуин… А скоро, ко Дню благодарения, весь город покроется яркими мазками резных оранжевых тыкв. Все это было так далеко от покинутой ею жизни… И только музыка знаменитого блюза, когда-то в детстве лизнувшая ее сердце, как верный пес, догоняла ее по тротуару:
Ох, я был бы богат, как Рокфеллер,
ведь у ног моих
горы золотого песка! — На солнечной…
на солнечной… а-а-ах! — на солнечной стороне улицы!..
36
Она шла по коридору онкологического отделения бывшей шестнадцатой горбольницы, ныне же вполне современного, следовательно, вполне дорогостоящего Республиканского Центра экстренной медицины, отсчитывая номера палат… Эта!.. Нет, следующая…
Уже поговорив с врачом, Вера приблизительно представляла, в каком виде застанет сейчас мать. Главное, та в сознании. Доктор Арутюнян так и сказал — сознание сохранное…
Всю дорогу в самолете до Москвы и от Москвы до Ташкента она раздумывала о встрече на выставке, о знаке, который подала ей судьба. И о том разговоре ночью, после очаровательного — и мучительного для нее — вечера с друзьями, милой болтовни, музыки (Наташа играла из новой программы несколько «Прелюдов» Шопена и это было прекрасно — можно было закрыть глаза и молчать, перебирая слова недавней встречи), — когда, дождавшись, чтобы гости угомонились в своей комнате, Лёня вошел в спальню, плотно и бесшумно прикрыл дверь и, бросившись рядом на кровать, развернул ее к себе:
— Ну?! Что стряслось? Знал, что не спит.
Она сказала:
— Мне нужно съездить в Ташкент.
— Ни за что!
— Лёня…
— Я не знаю такого города!
— Послушай… ну… послушай же… — качнула головой, высвобождая лицо из его ладоней… — Мне необходимо повидаться с матерью…
— По-ви-даться?! — Он расхохотался… — Воображаю это милое свидание!