– Я поступила как дурочка, Октавия. Вот что случилось на самом деле.
Веселость намека исчезла, осталось лишь выражение сконфуженной озабоченности.
– Вовсе нет.
Мойра отвернулась, стала перебирать разложенные на ближнем столе украшения, чтобы только не видеть сочувствия на лице подруги. Двумя пальцами она теребила малиновый шнур. Бархат был нежным на ощупь.
– Я думала, он хочет танцевать с Минни.
– Вместо тебя?
Почему такое удивление в ее голосе? Нахмурившись, она посмотрела на подругу.
– Разумеется.
Октавия, сдвинув в ниточку свои светлые брови, словно зеркало, повторила выражение ее лица.
– Почему тебе такое пришло в голову? – Мойра недоверчиво хмыкнула. Разве это не очевидно?
– Потому что каждый джентльмен, который подходил к нам на этом балу, хотел танцевать именно с Минервой.
– Вот оно что. – Октавия подняла вверх палец, как будто решила изречь непререкаемую истину. – Во-первых, мой деверь отнюдь не «каждый» джентльмен. А во-вторых, я не уверена, что слово «джентльмен» вообще приложимо к Уинтропу.
Даже простого упоминания его имени хватило Мойре, чтобы покраснеть вновь. С первого мимолетного взгляда на Уинтропа Райленда, несколько лет назад, она считала его самым привлекательным мужчиной в Англии.
Он не уделил ей внимания. И в этом не было ничего странного. В то время она была застенчивой провинциальной толстушкой. Единственным мужчиной, который заметил ее тогда, был Энтони – ее лучший друг, ее муж. Недавно умерший дорогой Тони. Ей так не хватает его. При случае он, кстати, высоко отзывался о внешности Уинтропа Райленда.
Однако Октавия не знала, что Мойра восхищалась видом и манерами ее деверя. Было бы слишком унизительным признаться в этом. Как потерявшая голову школьница, она, бывая в обществе, часто следила за ним. Странно, но в течение всего траура она даже не вспомнила о нем. Она и не думала ни о чем другом, кроме того, что ее лучший друг мертв, и мир превратился в самое безрадостное место из-за его потери.
Но время траура прошло. Минерва из-за обиды дала понять мистеру Райленду нечто противоположное. Хотя сестра со своим быстрым умом уберегла ее от проявления излишней радости.
– Мойра, ты должна понимать цену себе. – Мойра подняла глаза:
– Я знаю себе цену. Тебе хочется, чтобы я преувеличила ее сверх разумного.
– Совсем нет. Но пойми, что твоя сестра ничуть не красивее тебя.
Был ли причиной того дружелюбный тон Октавии или сами ее слова, но Мойра громко рассмеялась.
– Ты моя любимая подруга, а я не неженка, чтобы так мило лгать мне. Минни раз в десять красивее меня.