У Арсена радостно забилось сердце — свои! Он отпустил офицера-немца и направился к костру, над которым висел на треноге чёрный казан. У котла, с огромным половником в руках, суетился маленький казачок-кашевар.
— Готов уже, знаешь-понимаешь! — прищёлкнул он языком, отведав горячее кушанье. — Кулеш вышел на славу! Даже Зинка дома, в печи, не сварит такого!
Арсен усмехнулся — да это ж Иваник! И, схватив кашевара в охапку, поднял над землёй, закружил вокруг костра.
— Иваник! Вот не ожидал встретить тебя аж под самой Веной! Здорово, брат!
Иваник задрыгал ногами.
— Арсен! Да неужто это ты, знаешь-понимаешь? — И закричал во всю мочь: — Братцы, сюда! Арсен Звенигора объявился! Батько Семён! Роман!
На его крик отовсюду торопились казаки. Первым прибежал Роман — обнял побратима, прижал к груди.
Подошёл Семён Палий.
— Батько! — бросился к нему Арсен. — Как хорошо, что ты здесь!
— Я тоже рад видеть тебя в добром здравии! Да ещё в янычарской шкуре! Значит, у тебя что-то на уме?!
— А как же! Есть тут совсем рядом глубокий овраг. Я только что добрался по нему из лагеря Кара-Мустафы. Вот если бы взять нам тысячи две хлопцев да прокрасться в тыл к басурманам — был бы знатный переполох!
Палий не сводил пристального взгляда с молодого друга.
— Ты уверен, что это удастся?
— Конечно, можем и головы сложить… Но если повезет, то будем на коне!
— Гм, заманчиво… Нужно только поставить в известность главнокомандующего. К счастью, его посланец здесь. Пошли к нему. — И Палий, хитро прищурившись, направился к своей палатке.
Арсен и Роман шагали за ним.
Возле палатки на разостланном плаще кто-то крепко спал, раскинув руки. Мощный храп, разносившийся чуть ли не на всю поляну, свидетельствовал о беззаботном сне человека.
— Пан, вставай! — громко произнёс Палий. — Так и царство небесное проспишь!
Но тот и ухом не повёл.
Тогда Палий толкнул королевского посланца носком сапога под бок.
Посланец что-то пробурчал, отмахнулся рукой, как от надоедливой мухи, повернулся на бок и опять захрапел.
Арсену показалось знакомым это бормотанье, но не успел он смекнуть, что к чему, как Палий, рассердившись, бесцеремонно затормошил спящего и наградил его солидным тумаком.
Храп сразу прекратился. Человек зашевелил усами.
— Какая там холера толкается? Иль захотелось пану разумнику отведать моих кулаков?
Арсен хлопнул себя руками по бёдрам: ведь это же Спыхальский! И как это он не узнал друга?
— Будет тебе, пан Мартын! Вставай!
Спыхальский подскочил, как ужаленный.
— Арсен? Холера ясная! Чего сразу не разбудил? Мне, дружище, как раз приснилось, что мы с тобой…