Послышался крик. Из соседнего двора, простоволосая, с растрёпанной пшеничной косой, бежала Стёха. Следом торопился Роман.
От крыльца, блестя розовой лысиной, семенил дедушка Оноприй, за ним степенно шагал Якуб.
Арсен переходил из объятий в объятия. Радостью светились лица. Для полноты счастья не хватало Златки…
Когда улеглись первые бурные чувства, вошли в хату. Она была небольшой, через сени на две половины. Чисто выбеленная, натопленная, пропахшая чебрецом, сушеными грибами, кислицей и желудями.
Мать сразу же кинулась к печи, чтобы приготовить обед, но Арсен остановил её.
— Не надо, мама. Я только что пообедал у полковника. А от чугуна горячей воды не откажусь — помоюсь с дороги.
Она начала растапливать печь, а сама прислушивалась к разговору. Говорил больше Арсен. Рассказывал о своих приключениях, о Златке, о Ненко, о новой войне, которую готовит султан, о том, что, хотя она направлена своим остриём на запад, смертоносным крылом может задеть и Украину. Когда же Арсен сказал, что домой он заглянул совсем не надолго — на одну ночь, завтра пораньше ему снова уезжать, мать побледнела, выпустила из рук ухват, в глазах её появились слезы.
— Ой, горюшко! Куда?.. Не успел на порог ступить, как опять в дорогу торопишься! Арсенушка, сыночек мой дорогой, сколько лет ты вот так мыкаешься! Ну хоть немножко отдохнул бы дома… Чтобы я насмотрелась на тебя, кровинушка моя родная!
Арсен подошёл к матери, обнял, прижал её посеребренную голову к груди.
— Не плачь, мама! Придёт время — вернусь навсегда. Тогда уж никогда не оставлю тебя, голубка моя седенькая! А сейчас — должен…
— Опять в Туретчину? — сквозь слезы спросила мать.
— И в Туретчину, и в другие края, — уклонился от прямого ответа Арсен. — На этот раз должен вернуться со Златкой.
— Дай боже тебе счастья, бесталанная твоя головушка! — И мать, рыдая, поцеловала Арсена в буйную, давно не стриженную чуприну. Потом, слегка отстранив его от себя, вытерла платком заплаканные глаза и сказала: — Не буду вам мешать — говорите…
Весь вечер в тёплой хате шёл разговор. И если бы не напоминание Стёхи, что Арсену нужно отдохнуть, никто бы до утра не сомкнул глаз.
Только после полуночи Арсен вымылся, побрился, оставив небольшие тёмные усы, переоделся в чистое бельё Романа и лёг спать. А с восходом солнца был уже на ногах.
Накормленный и почищенный конь тихо ржал у крыльца, нетерпеливо бил копытом землю, будто чувствовал дальнюю дорогу. Дедушка Оноприй с Якубом приторочивали к седлу саквы[39] и то и дело поглядывали на своего любимца, который в это время прощался с матерью. Посреди двора стояли Палий с Феодосией, Роман со Стёхой и Иваник с Зинкой. Все были опечалены. Когда-то ещё увидят его?