— Да.
— Чем докажешь это? — Пан Мартын, прищурившись, выжидающе смотрел на Юзека.
— Пусть пан отведёт меня к посланнику и сам убедится.
— Что я — рехнулся, чтоб вести тебя, шельма, к пану де Бетюну! Ишь чего захотел! Я задушу тебя, разбойник!
И хотя Спыхальский говорил тихо, почти шёпотом, страшный смысл его слов быстро дошёл до Юзека, и он с перепугу начал заикаться.
— М-милостивый п-пан, выслушай м-меня! Истинная п-правда — я н-не вор! Иду к п-пану де Бетюну от глу-бок-ко-уважаемого п-пана сенатора Морштына… Знает ли м-милостивый пан т-такого? С письмом…
— Не ври! Так я и поверю, что известный всей Варшаве пан сенатор послал письмо с таким негодяем и ворюгой, как ты! Где оно? Не поверю, пока не удостоверюсь!
— Пусть п-пан возьмёт в к-кармане…
— В каком?
— Вот здесь, с-слева…
Спыхальский потянулся было рукой к карману, как вдруг получил такой сильный удар в грудь, что отлетел на несколько шагов и упал в снег.
Он тут же вскочил. Хромой Юзек был уже на ногах и, тяжело дыша, вскинул вверх правую руку. В ней тускло блеснул кривой татарский ятаган.
— Так вот какой ты посланец ясновельможного пана Морштына! — зло прошипел Спыхальский. — Брось нож, мерзавец! Или, клянусь, я убью тебя!
— Теперь неизвестно, кто кого, хе-хе! — с издёвкой крикнул Юзек. — Я сам отправлю тебя, милостивый пан, к праотцам!
Они медленно кружились друг против друга, как петухи. Юзек бежать не пытался: понимал, что длинноногий противник сразу догонит его. К тому же он был не робкого десятка. У Спыхальского цель была одна — завладеть письмом. Он мог бы воспользоваться пистолетом, но не хотел поднимать шума и потому всю надежду возлагал на свою силу и ловкость.
Первым не выдержал Хромой Юзек. Видя, что противник не держит в руках оружия, он решил использовать своё преимущество и одним ударом ятагана покончить с ним. Его бросок был быстр и решителен. Ятаган молнией сверкнул над головой Спыхальского.
Но более быстрым оказался пан Мартын. Как клещами, схватил он занесённую над ним руку своей левой, а правой ударил противника в лицо с такой силой, что Юзек свалился как сноп и лежал бездыханно, не подавая никаких признаков жизни.
— Ге-ге, паршивец, да ты, как вижу, слаб против меня! — пробормотал Мартын, вытаскивая у него из кармана тугой свёрток бумаг. — Сам виноват, сукин сын!
С этими словами он схватил Юзека за ноги и поволок к реке. С сожалением взглянул на ятаган, все ещё зажатый у того в кулаке, но решил, что брать его не следует. Подняв тело над прорубью, тихо опустил под лёд.
Мелкий снежок все продолжал сыпаться с неба, заметая следы трагедии, только что разыгравшейся на берегу Вислы. «До утра и намёка не останется», — подумал пан Мартын. Засунув глубоко за пазуху драгоценный свёрток, Спыхальский торопливо пошёл разыскивать Арсена.