Капудан-паша стал с нескрываемым интересом рассматривать невольника. Абдурахман тоже вытаращил глаза, услыхав изысканную турецкую речь из уст раба-гяура.
— Ты турок? — спросил паша Семестаф. — Как ты здесь оказался?
— Я купец, высокочтимый паша. Меня коварно схватили мои враги и отдали в рабство. Такая же доля может постичь каждого правоверного, от которого отступится аллах, пусть славится имя его!
— Как тебя зовут?
— Кучук, эфенди. Ибрагим Кучук, купец и сын купца, а теперь — раб нашего светлейшего падишаха, пусть живёт он десять тысяч лет!
— Гм, это интересно, — буркнул паша Семестаф. — А богат ли твой отец?
— Достаточно богат, чтобы купить такой корабль, как «Чёрный дракон», и приобрести для него гребцов.
— О! — вырвалось у паши. — Почему ж он не выкупит тебя?
— Он не знает, куда я делся. А я не могу сообщить ему о себе. Как, наверно, догадывается высокочтимый паша, в моем положении это нелегко сделать. К тому же мой отец, пусть бережёт его аллах, живёт в Ляхистане, в городе Каменце, у стен которого наш победоносный хандкар прославил себя невиданной победой над неверными.
Звенигора старался заинтересовать пашу возможностью получить за него, как за купеческого сына, выкуп с единственной целью — обеспечить заступничество перед Абдурахманом, который горит неистовым желанием засечь его до смерти. Конечно, рано или поздно обман откроется, и тогда, чего доброго, паша сам прикажет страшно истязать обманщика или даже казнить. Однако далёкое будущее мало тревожило казака. Главное — избежать непосредственной опасности. А что будет через год или два, Звенигора и думать не хотел.
— Ну вот что, ага Кучук, — сказал паша, — мы плывём в Килию, и там я постараюсь найти человека, который сообщит о тебе твоему отцу. Пусть готовит деньги. Но до тех пор, пока я не узнаю точно, сколько за тебя дадут, ты останешься сидеть у весла и грести наравне со всеми. Если же будешь проявлять непокорность, Абдурахман быстро угомонит тебя… Ты слышишь, Абдурахман?
— Слышу, милостивый паша, — согнулся дугой надсмотрщик и зло, исподлобья глянул на невольника.
— А теперь за работу, негодные свиньи, — внезапно закричал паша, — если хотите получить свою миску чорбы!.. Абдурахман, неужто твой арапник стал таким лёгким, что не может заставить поворачиваться этих тварей живее?
Абдурахман только и ждал этого приказа. С высоко поднятым арапником он набросился на гребцов. Посыпались удары направо и налево.
— За весла, проклятые! За весла!
Невольники поспешно начали грести. Каждый пытался уклониться от жестокого удара. Но Абдурахман не пропустил ни одного — всех наградил, кроме Звенигоры, которого пока что боялся трогать, не зная, как может отнестись к этому паша.