– А помнишь, по телевизору передавали, что сторонники какого-то там курдского лидера в знак протеста обливали себя бензином и сжигали прямо на улице? На глазах у всех?
– Ну и что, ты хочешь сказать, что русская двадцатилетняя девушка была сторонницей курдского лидера? И совершила акт самосожжения? Что-то мне это кажется маловероятным. Если не сказать больше.
– Значит… Значит, ее убили?
– Я бы не стал делать столь поспешных выводов, – сказал осторожный Овсянников. – Но что-то здесь не то, это верно.
– Жора, а как ее опознали?
– Да по машине! Она брала в тот день машину Максима, жениха своего! А больше тело никак опознать невозможно – от него одни обугленные кости остались! Кто ее мог так жестоко убить? Ну, короче покопались наши ребята, да так ничего и не установили. Решили, что самоубийство – да и закрыли дело. Вон сколько убийств нераскрытых – кто будет этой девочкой деревенской заниматься?
– А что ты Максиму-то сказал?
– Да что! – Жора махнул рукой. – Сказал, что ничего гарантировать не могу. Может, это и в самом деле самоубийство, хрен его знает? Мало ли что у нынешних девок на уме! Может, она просто чокнулась?
– А он что?
– Да он мне деньги свои предлагал. Я от денег отказался, конечно, но обещал, что разберусь. Без всяких гарантий, конечно. Только как же я теперь? С ногой я надолго тормознусь.
– И отлично! – обрадовалась я. – ты лежи и отдыхай. Я сама возьмусь за это дело!
Я подумала, что раз Овсянников такой богатый – пусть отказывается от вознаграждения. А мы люди не гордые. Я сама проведу расследование и получу эти деньги.
– Полина! – строго сказал Жора. – Ты опять начинаешь? Зачем ты лезешь в это дело? Мало тебе неприятностей? Ты уже забыла, как чуть не погибла сегодня?
– Это ты чуть не погиб, а не я, – парировала я. – А я, наоборот, тебе жизнь спасла!
– Давай не будем спорить! Я не хочу, чтобы ты занималась этим делом! Что тебя так тянет на разный криминал? Я – ладно, у меня работа такая. А тебе чего неймется? Уж сколько ты во всякие истории влазила!
– И все раскрывала! – напомнила я Жоре.
Он только рукой махнул и с досадой запихнул в рот кусок шницеля.
Я осталась при своем мнении. Пусть Жора говорит, что хочет – мне наплевать! Я все равно поступлю так, как считаю нужным. И Жора, повздыхав, все равно мне поможет. Такие уж у нас с ним отношения.
– Жора, что тебе вообще известно об этой Алене? – задумчиво спросила я.
– А что тебя интересует?
– Да все! Я ведь даже фамилии ее не знаю.
– Фамилия ее Гвоздикова. Она работала в магазине «Леди», продавала женскую одежду. Жила в общежитии от пединститута…