– Так, улица Садовая, дом девятнадцать, – прочитал он. – Найдем. Садовая, по-моему, здесь недалеко.
Улица Садовая и впрямь находилась недалеко. Дом номер девятнадцать представлял собой двухэтажное здание старой постройки. Квартира, в которой жили Гвоздиковы, находилась на первом этаже.
– Оля, я тебя в машине жду. Только постарайся недолго, ладно? – попросил Серега.
– Хорошо, – кивнула я и побежала в подъезд.
На стук открыла дверь невысокая, худенькая женщина лет пятидесяти. У нее было простое, малозапоминающееся, но миловидное лицо. Короткая стрижка, волосы волнистые.
– Здравствуйте, – поздоровалась я с ней.
– Здравствуйте, – спокойно ответила женщина. – Вы к кому?
– Вы… Вы мама Алены Гвоздиковой?
– Да, – ответила женщина. – Что вы хотели?
– Простите, я хотела бы с вами побеседовать. Насчет Алены.
– Вы из милиции?
– Нет… Я… Простите, можно войти? Я психолог.
– Проходите, – пригласила женщина.
Голос у нее был очень ровный.
Мы прошли в комнату. Обстановка в квартире была скромная. Старенькая мягкая мебель, в углу телевизор «Рекорд», комод…
Мы сели в кресла, и женщина приготовилась слушать.
– Меня зовут Ольга Андреевна, – представилась я для начала.
– Очень приятно. А я Галина Федоровна.
– Я хотела бы вас попросить рассказать мне о вашей дочери. Мне нужно знать, какой у нее был характер, привычки… Вы простите, что беспокою вас в такой момент, но мне очень нужно это знать. Понимаете, я помогаю милиции как психолог, и мне было бы очень полезно получить от вас эти сведения.
– Я понимаю, – спокойно ответила женщина. – Но боюсь, что мало чем смогу вам помочь. Понимаете, Алена всегда была немного странной. Нет, абсолютно нормальной, – подчеркнула она. – Но она была очень яркой личностью, сильной. И… плохо уживалась с отцом. И со мной почти никогда не откровенничала. Знаете, она с детства убегал куда-нибудь одна, любила по лесу бродить, на берегу сидеть… Рисовала хорошо. Очень творческая была натура. Я это знала всегда и хотела, чтобы она училась. А отец был против. Он ее и в Тарасов не хотел отпускать. Из-за этого целый скандал вышел жуткий. Да Алене это что? Собрала вещи да уехала.
– И не приезжала с тех пор?
– Нет. Все эти годы я к ней ездила. И поняла, что у нее теперь совсем другая жизнь. Правда… она приезжала не так давно.
– Когда? – сразу спросила я.
– Да почти перед этим… этой… Этой трагедией ужасной!
Женщина закрыла лицо руками. Я молчала, понимая ее горе. Галина Федоровна посидела так несколько минут, потом отняла руки от лица. Глаза ее были заплаканы. Она заговорила тихо и печально: