– А эта-то явилась, мамаша называется. Столько лет не приезжала, а теперь вспомнила, что у нее дочь есть! – при этом женщина смерила ненавидящим взглядом женщину в черной шляпке.
Ах вот оно что! Ну конечно, это родная Анжелкина мать! Конечно, Полина же говорила, что они с Верой сестры по отцу! И что мать давным-давно уехала в Ленинград, а Анжелку не взяла.
Мать Анжелки краснела под осуждающими и явно неприязненными взглядами и злилась про себя.
– А эта сестра-то не замужем, что ль? – спросила одна из соседок.
– Нет. И не была никогда. И уже, наверное, не будет. И вообще… она, по-моему, на этой почве помешанная, – ответила вторая.
– На какой почве?
– Как на какой? На сексуальной!
Все соседки разом повернулись к собеседнице, услышав последнее слово, но ничего не сказали, а только поджали губы.
Я пробралась к Анжелкиной матери и встала рядом, приветливо улыбнувшись. Та тоже изобразила какое-то подобие улыбки. Наверное, она была рада, что хоть кто-то из присутствующих отнесся к ней доброжелательно.
– Простите, вы давно приехали? – спросила я.
– Сегодня утром, – шепотом ответила она. – Самолетом прилетела.
– Надолго?
– Нет. Завтра утром улетаю обратно. У меня муж, работа… – она явно оправдывалась. – А вы Анжелина подруга?
– Ну, не совсем. Но я ее знала. И теперь вот решила прийти проводить в последний путь…
– Да, да, – женщина приложила к сухим глазам кружевной платочек.
– А вы что, не знаете Анжелиных подруг? – в упор спросила я.
– Я… – женщина замялась. – Вообще-то я живу в Ленинграде.
– Ну и что? – безжалостно продолжала я. Меня резко захлестнула злость на эту благополучную дамочку, с надушенным платочком и в нарядной шляпочке, которая приехала единственный раз за много лет, только потому, что ее дочь умерла! И то не может побыть здесь хотя бы неделю с женщиной, которая ее вырастила! Я понимала, что сообщить на мне ничего не сможет, потому что ни черта не знает об Анжеле, и перестала сдерживать себя. – Могли бы хотя бы поинтересоваться, чем жила ваша дочь, с кем дружила! Вы хотя бы знаете, что ее убили?
Соседки с удивлением наблюдали за нами, и несмотря на то что я выбрала не совсем удачное место для своих разборок, видела, что они меня одобряют.
– Да, знаю… – тихо ответила женщина.
– И что, вам совсем неинтересно узнать, кто ее убил?
– Простите, я не понимаю, какое я к этому имею отношение? Ведь я же не милиционер? Убийцу пусть ищут те, кому это положено.
Я еле сдержалась, чтобы не залепить ей пощечину.
– Катя, – послышался мрачный голос Антонины Матвеевны, которая, видимо, не церемонилась со своей невесткой. – Прощайся иди! – старушка сурово посмотрела на свою родственницу.