Вера обвела взглядом присутствующих, но добрых людей среди них, видимо, не обнаружила.
В шкафу Жора тоже не нашел ничего компрометирующего. Он уже собирался отойти от него, но Верины глазки продолжали подозрительно блестеть. И это не давало майору Овсянникову покоя.
– Жора, давай отодвинем шкаф? – предложила я, заметив, как при этом злобно и испуганно сверкнули Верины глазищи.
– Чего двигать, чего двигать? С тех пор, как отец с матерью умерли, никто тут ничего не двигал! Никто меня, бедную, не обижал. Одни вы, святотатцы, пришли бедной женщине причинять беспокойство! Сироту каждый обидеть может! – причитала Вера.
Мне надоел этот бесконечный, действующий на нервы вой, и мне хотелось просто заткнуть кулаком Верин рот.
Вдвоем с Жорой под заунывные Верины причитания мы отодвинули шкаф. С него что-то упало. Я подняла упавший предмет и увидела, что это часы. Я взяла их в руки. Часы были очень красивые, выполненные в стиле ампир. Мне показалось, что они сделаны из золота. По бокам были вылеплены две обнаженные нимфы. Я покрутила часы в руках и поставила на стол.
За шкафом открылась небольшая потайная дверка.
– Вот это да! – присвистнул Жора, смерив Веру победным взглядом. – Ну что, сирота?
– Знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю, как стоял этот шкаф окаянный, так и стоит! Да что ж это делается, прости Господи! – заголосила она.
Жора открыл дверь, и мы прошли в маленький чулан. Он был пуст. Ну, не совсем, конечно, пуст – в углу стояла деревянная лавка. Больше никакой мебели не было. Ничего. И никого.
Чуланчик был совсем почти темным. В нем пахло сыростью. Жоре надоело вглядываться в эту затхлую темень, и он закрыл дверь. Потом задумчиво посмотрел на нас.
– А шкаф кто назад будет ставить? – злорадно спросила Вера.
– Сама поставишь, не надорвешься, – буркнул Жора и, обратившись ко мне и к Коле, сказал:
– Пошли! -
– Я на вас жаловаться буду, христопродавцы! – прошипела вслед Вера, захлопывая дверь.
В машине мы все сперва молчали. Я посмотрела на Кольку. Он был как-то странно задумчив. Я не обратила на это особого внимания, а зря. А может, как раз не зря?
– И все-таки что-то она скрывает! – не выдержал Жора. – Точно вам говорю!
– Да я и сама так думаю, Жор, – вздохнула я. – Но как ее на чистую воду вывести?
– Ладно, подумаем. Может, слежку организуем.
Дома Коля был умненьким-благоразумненьким, послушным и скромным мальчиком, что меня приятно удивило. И даже слегка встревожило. Но я подумала, что он просто устал.
Спать Коля засобирался что-то уж слишком рано: в девять часов.