– Клавдия Матвеевна, а вы не могли бы описать нам эту женщину? – спросила я, чувствуя, как по телу пробежала дрожь волнения.
– Да немолодая уже, лет сорока с лишним. Белая.
– Что значит белая? – вмешалась Полина.
– Ну, волосы белые. Крашеные, сразу видно, – добавила бабулька презрительно.
– А еще что-нибудь?
– Коротко стриженая, с химией. Волосы все такие пережженые. И вид неряшливый. Неопрятная такая.
– А одета во что?
– Плащ на ней светлый был. Расстегнутый. А под ним – кофта мохеровая розовая и коричневая юбка. И еще шарфик на шее болтался зеленый.
– Зеленый? – удивленно спросила Полина.
– Да, зеленый, – подтвердила старушка.
– Да уж, со вкусом у этой дамочки явные проблемы, – покачала головой Полина.
– А больше ничего не можете вспомнить?
– Нет. Ничего интересного. Вчера Андрей Геннадьевич уезжал куда-то днем. Тихо у него было. Правда, как н из подъезда выходил, я не видала. И с кем тоже. А вечером вернулся, я видела, как в подъезд входил. Я к нему спустилась спичек попросить – мои закончились – так он один был. Веселый, шутил.
– Вы не знаете, он никого не ждал?
– Нет. Он сам куда-то собирался ехать. Думаю, что к вам, – она посмотрела на меня.
– Это вы откуда знаете?
– Так он сам сказал. Хорошо, говорит, Матвеевна, что сейчас зашла, а то я уезжать собираюсь. Я спрашиваю, куда это на ночь глядя? А он мне – мол, к самой красивой женщине в этом городе. Вот так.
Полина встала и принялась рассматривать картинку на стене.
– Клавдия Матвеевна, а это во сколько было, не помните?
– Так сразу, как «Санта-Барбара» кончилась. Значит, в восемь – минут десять девятого.
– И он как раз собирался уезжать?
– Да. Одетый был уж. В костюме в смысле.
Так, мы приехали около девяти, – начала я соображать. Если Андрей уже был одет, значит, вот-вот должен был уйти. Собирался ехать ко мне. К кому же еще? Кого еще он мог назвать самой красивой женщиной в нашем городе? Но не уехал. Кто-то пришел к нему сразу после визита Клавдии Матвеевны и задержал. То есть попросту шарахнул по голове. А потом начал рыться в его вещах. Этот человек что-то искал, что-то очень нужное. Но и спешил: мы приехали около девяти, а его и след простыл.
– Значит, на Андрея напали в промежутке между восемью и девятью часами вечера, ближе к восьми, – подтвердила мои мысли Полина.
– Клавдия Матвеевна, вы точно больше ничего не можете вспомнить? – спросила я.
– Точно, миленькие, точно. Если б знала что еще, уж я бы вам выложила.
Я не сомневалась в этом. Мы с Полиной стали собираться уходить.
– Может, еще посидите? – предложила старушка, явно расстроенная нашим уходом. – Я чайку поставлю, блинчики у меня свои, утром пекла.