– Хорошо, Жора, я тебе скажу, что мне нужно. Не буду отвлекаться. Одним словом, мы с Ольгой практически зашли в тупик. И теперь единственное, что может нам помочь – это беседа с Караваевым. Причем беседовать с ним должна моя сестра.
– Почему?
– Объясняю еще и тебе: потому что она психолог. А мне нужно выяснить, почему Никита молчит? Ольга считает, что он кого-то выгораживает. Но кого и зачем? Первый вывод, который напрашивается – Никита выгораживает свою жену Веронику. Но зачем ей убивать Вадима? И вообще какая-то ерунда получается…
– Так ты хочешь, чтобы я тебе устроил встречу с Караваевым?
– Да, – твердо ответила я. – Только не мне, а Ольге. Пойми, Жора, теперь без этого не обойтись!
– Послушай, Поля… Во-первых, это не так просто сделать.
– Это ты уже говорил, – перебила я Жору. – Но иногда бывают обстоятельства, когда надо переступить через «не могу». И сейчас создалась именно такая ситуация. Кстати, Караваев так и не скзал ничего нового?
– Нет. Молчит, собака! Хотя, ты знаешь, я сам засомневался в его виновности. Вот посмотрю на этого парня – и не верю, что это он. Настоящие преступники ведут себя не так, я за годы работы насмотрелся, сам таким психологом стал!
– Жора, ты должен это сделать! – заявила я.
Жора вздохнул и стал помешивать ложечкоц сахар в чашке с давно остывшим кофе.
Я молчала и ждала, зная, что в такие минуты Жору лучше не перебивать. И вообще вести себя так, словно меня тут и нет вовсе. Сейчас Жора уже знал, что поможет мне, и только ломал голову, как это сделать лучше. И если в этот момент влезть с каким-то замечанием и лишний раз надавить, то можно все испортить: Жора рассвирепеет, и тогда уже точно не будет мне помогать. И никакие мои флюиды уже не спасут положения.
Ждала я минут пятнадцать, пока Жора наконец не выдохнул:
– Хорошо. Я смогу это устроить. И даже знаю, как оформлю. Но только завтра. Ладно?
– Конечно, Жорочка! – я чуть не бросилась к бывшему мужу на шею. – Спасибо тебе, солнышко! Что бы я без тебя делала?
– Если бы ты говорила мне все ээто не за помощь в криминальных делах… – с грустью и сожалением произнес Жора, но щеку для поцелуя подставил.
Пообедав, мы пошли к отделению, возле входа в которое распрощались. Я договорилась с Жорой, что позвоню ему завтра с утра и все уточню, кроме того, мы с ним обговорим время, когда Ольге лучше подойти.
Я помахала Овсянникову рукой и села в машину. Так, теперь я еду домой, звоню Ольге и говорю, чтобы завтра с утра была дома: я за ней заеду.
Нога моя болела уже не так сильно, но на работу можно не ходить еще пару дней. За это время я рассчитывала расквитаться с этим делом. С караваевским, я имею в виду. Хотя теперь это уже стало наше дело.