– Да, – Джон кивнул, проклиная себя, что не догадался захватить помощницу.
– Ай-яй-яй, ведро и тряпка – все, что требуется мне, и я пошел.
– Отлично, – буркнул Джон, теребя зонт, который прилаживал к одной из своих ламп.
– Вот бы и не подумал, заводить всю эту кутерьму, чтоб щелкнуть раз другой.
Джон не удостоил его ответом. Господи… если они с Маффин когда-нибудь поженятся, этот придурок будет его свояком. Отрезвляющая мысль. Но первым делом, какого черта Маффин вообще встречалась с Джеффом?
– На днях застукал девчонку в ванне, – бодро сказал Джефф, – обрати внимание… по-моему, она сама на это напрашивалась, знала, что я в доме. Вечно они мне попадаются в своих подштанниках и лифчиках. Мог бы ублажить себя, если б захотел. Крошка на днях, она…
Джон отключился. Разговоры о вожделенных пышках, как он их называл, были ему неинтересны. Маффин говорила, с Джеффом у нее ничего и не было. А если б было, стал бы ревновать? Нет, заключил он, прошлое – это прошлое, даже если оно стоит над душой. Влетела Маффин.
– Готовы, – заверещала она.
Остальные родственники смущенно потянулись за ней.
– Батюшки мои! – воскликнул Джефф, – потрясающе пижонская компания.
Пенни сверкнула на него злыми глазами.
– Костюм этот никуда не годный – заныла она. – Брюки слишком длинные.
– Все очень красивые, – успокоил Джон, и попытался создать из них семейную группу.
Нелегкое дело… все продолжали ерзать, Пенни продолжала ныть, а малыш, что хватался за Джеффа, стал вопить как резанный.
Джон поклялся в душе, что никогда больше не даст себя втянуть в что-либо ПОДОБНОЕ.
То был долгий тяжелый день.
Потом, дома, когда они были в постели, Джон сказал Маффин:
– Как ты вообще ухитрилась ходить с этим умником?
– Каким?
– Твоим свояком.
– А… Джеффом, – хихикнула Маффин, – ну, он такой красавец.
– Красавец?
– Да. Ну, был, сейчас он, по-моему, уже не такой красивый. Запилила его, вот и состарился до времени.
– Он тебе давал?
– Что давал? – поинтересовалась она, распахнув невинные глазки маленькой девочки.
– Не строй дурочку, толстозадая.
– А ТЫ не зови меня толстозадой.
– Почему? Больное место? Эй, давай-ка мне, да побольше. – Джон грубо ее схватил. На Маффин был гарнитур: короткая ночная рубашка и трусики, он их сорвал.
– Ты, сволочь! – пнула его она. – Я пять фунтов за них заплатила в «Фенвиксе».
Он без труда припер ее к кровати.
– Пятерку я тебе дам, – он распластал ее ноги и вошел в нее, – как думаешь, на пятерку это потянет?
– Скажи спасибо, что хер у тебя здоровый, а то я бы тебе показала!