– А когда не хватало?
Он до сих пор помнил побои, боль и мрак.
– Они развлекались, избивая меня.
Амира застонала, как от боли, и Марк крепко обнял ее, чтобы утешить.
– Успокойся, я очень быстро бегал и обычно мне удавалось где-нибудь спрятаться.
Тонкие пальчики, словно крылья бабочки, нежно коснулись шрама у него на груди, и его сердце заныло, готовое поделиться своей страшной тайной.
– Не лги, я же вижу, они сильно били тебя. – Женщину, на которой он женился, было не так легко провести.
Ему понадобилась всего минута, чтобы понять, что ее слова и прикосновения были вызваны тревогой за него. Он захотел заставить Амиру признаться, насколько сильны ее чувства к нему, но сдержался, чтобы не нарушить хрупкую гармонию, установившуюся между ними.
Вместо этого он решил рассказать ей правду, которую знали лишь немногие. Амира заслуживает его безграничного доверия. Лицо Марка исказилось.
– Когда мне было семь лет, родителям позарез понадобились деньги, и они продали меня.
Амира приподнялась в постели, прижимая к груди простыню.
– Людей нельзя продавать! Ни в моей стране, ни в твоей.
Марк погладил ее по руке.
– Это было не так уж плохо. Ты, наверное, представляешь себе все те ужасные вещи, которые могут произойти с беспризорным ребенком.
Амира взволнованно кивнула. Ему так хотелось оградить ее от страданий.
– Уверяю, ничего подобного со мной не произошло. Причина, по которой Мадди предложил за меня деньги, заключалась в том, что я очень быстро бегал. Воры должны иметь быстрые ноги.
У нее от удивления округлились глаза.
– Тебя продали вору?
– Старому вору. Сам Мадди уже не мог лазить по карманам и поэтому отвез меня в Новый Орлеан и научил своему ремеслу. Нашими жертвами становились преимущественно туристы во Французском квартале. Я проработал с ним два года. Отсюда большинство моих шрамов. Некоторые из них – от родителей и Мадди, но самые ужасные я получил, промышляя на улицах.
Марк провел рукой по неровному шраму, который пересекал его грудь от левой ключицы до середины ребер справа.
– Меня полоснули ножом, когда я оказался на чужой территории. Что касается этих… – он коснулся белых полосок на лице. – О мою голову разбили бутылку за то, что я снова оказался на чужом участке. Оба раза меня изрядно порезали, но рядом не было хирурга, поэтому шрамы такие уродливые.
Амира накрыла его ладонь своей.
– Я уже говорила тебе, что они не уродливые.
Он перевернул ее ладонь и поцеловал.
– Как видишь, это вовсе не следы от ран, полученных в честном бою, – Марк криво усмехнулся, – зато я был чертовски хорошим вором.