Я вспоминала похороны, смотрела на железнодорожные пути, слышала ее голос, слышала голоса других людей, которые вставали и говорили у ее гроба, каким замечательным она была человеком, вот слезы и покатились по щекам. Я также думала, что потеряла мою единственную настоящую сестру. Тщательно отобранную, не биологическую, способную на те радости, которые дарят друг другу сестры в книгах. Кэти и Кловер, Марианна и Элинор, Гудрун и Урсула. Огромная кровоточащая рана открылась в моей душе, и я сомневалась, что она когда-нибудь затянется.
Вот тут слезы перешли в слабые рыдания, потом в сильные, и вдруг кто-то подсел ко мне на скамью и предложил большой, чистый, белый носовой платок. Я подняла голову, с благодарностью взглянула в озабоченные глаза мужчины в кожаной куртке, джинсах и вязаной шапочке, надвинутой на лоб. Первой мелькнула мысль: «Грабители не носят с собой чистых носовых платков» – такова уж городская жизнь. Он не выглядел опасным в криминальном смысле или каком-то еще, хотя вязаная шапочка придавала ему зловещий вид. Если бы он сразу отошел, а потом меня попросили бы описать его, прежде всего я бы сказала, что он некрасивый. Но вот глаза у него были, это я заметила, ярко-синими, в цвет моего сапфира, их яркость, должно быть, обусловливал холод, благодаря которому и кончик носа приобрел почти тот же оттенок. Горе – надежная защита против холода, он же не чувствовал первого, а потому страдал от второго. Он нерешительно улыбнулся.
– Я бы не посмел вас побеспокоить, но подумал, что вам, возможно, это нужно.
Я взяла носовой платок, немного порыдала в него, потом увидела тушь с ресниц, марающую белизну ткани, подумала, а как же она выглядит на моем лице, если даже платок превращает в черт знает что? Еще раз всхлипнула, вспомнив, что Кэрол, с кем я могла бы разделить эту мысль, больше нет…
– Почему мы живем? – задала я риторический вопрос. Не ему конкретно, скорее миру вообще. Я все еще смотрела на рельсы.
– Чтобы увидеть, что за углом? – предположил он.
– Фу! – вырвалось у меня. Горе прощает недостаток вежливости.
– Чтобы увидеть, нет ли за углом чего-то хорошего? – поправился он.
Этот ответ показался мне логичным, и я кивнула. Объявили о задержке поезда, следующего в Лондон.
– Plus зa change,[16] – раздраженно бросил он и встал. – Вы едете в Лондон?
Я опять кивнула.
Он наклонился, коснулся моего локтя. Только и всего. Контакт, не несущий в себе угрозы, который я могла допустить. Потом добавил:
– Пойдемте в буфет. Там хотя бы тепло.
Я поднялась и подумала: «Наверное, это мой последний приезд в этот город». Оглядела платформу, станцию, знакомые очертания домов. Он склонил голову, как бы спрашивая: идти ему одному, оставив меня в покое, или я все-таки составлю ему компанию?