Бабушка открыла мне дверь сразу же.
— Оля, что случилось?
— Все в порядке, — ответила я. Еще не хватало бабушку волновать из-за детей. Мало ей забот. — Мне просто очень нужна твоя помощь. Надо сделать так, чтобы меня никто не узнал. Кроме того, желательно, чтобы я выглядела лет на десять помладше.
— То есть как девчонка. Оля, рассказывай, для чего тебе это надо? — потребовала Евгения Михайловна.
Я отрицательно помотала головой, как бы говоря, что это неважно.
Бабушка махнула рукой:
— Да поняла, с Полей опять расследуете что-то. Но согласись, одно дело — девочка-первокурсница, совсем другое — богемная красавица, дочка богатых родителей, или девчонка с дискотеки с диким боевым раскрасом. Так что именно тебе требуется?
— Чтобы меня взяли в подтанцовку к эстрадному певцу, — лаконично ответила я, в который раз поразившись мудрости Евгении Михайловны. Она уверенно кивнула, усаживая меня в кресло:
— Значит, несколько вызывающий эффектный макияж, этакая девчонка, которая жаждет казаться старше своих лет, но ей это мало удается. Сейчас сделаем.
Я прикрыла глаза, пока бабушка колдовала над моим лицом. Так будет гораздо лучше — одно дело видеть весь процесс, а потом узреть в зеркале собственное измененное лицо, и совсем другое — открыть глаза и увидеть нечто совершенно необычное. Мне очень нравится это ощущение — смотреть в зеркало и не узнавать себя. Вроде бы ты, а может быть, и не ты. Вот и разберись, что верно.
Бабушка расспрашивала меня о Полине, но я отвечала односложно — расслабилась так, что даже говорить было лень.
— Оленька, как ребятишки? — спросила Евгения Михайловна, проводя напудренной пуховкой (я ощущала мягкое прикосновение) по моему лицу. При этом вопросе я с трудом сдержала слезы, но взяла себя в руки и ответила:
— Все в порядке, бабуль.
— Чай будешь?
— Нет, — отрицательно покачала я головой.
Я едва не заснула, настолько легкими были прикосновения умелых бабушкиных рук к моему лицу и волосам. И очнулась от легкой полудремы только когда Евгения Михайловна заявила:
— Полюбуйтесь на себя, Ольга Андреевна.
Я распахнула глаза — и не узнала собственного лица. Из зеркала на меня смотрела девчонка лет двадцати с ярким макияжем и чувственным ртом. Милое и очень сексуальное создание. Бабушка как-то так уложила мои волосы, что они казались значительно короче, чем на самом деле. Помимо этого, Евгения Михайловна щедро полила мою голову оттеночным лаком, который придал моим русым волосам легкий красноватый блеск. Я выглядела юно, почти не вульгарно и очень эффектно. А главное, не была сама на себя похожа. Причем совершенно. Только глаза мои остались, все остальное — совершенно чужое. Теперь я понимала, что значат слова «влезть не в свою шкуру».