Когда чёртов испанист исчез, а сотрудник конторы в полной уверенности, что вся эта история связана с моей книгой, чуть ли не в истерике отправил меня вон, я ещё долго обдумывал случившееся. Сначала мне казалось, что напугать и заставить меня отказаться от перевода дневника клерку не удалось. Если все эти события действительно были связаны с книгой, это только придавало исключительности ей, а значит, и всему, что со мной творилось.
Однако не всё было так просто. Я мог сколько угодно играть в отважного маленького исследователя, но слуховые галлюцинации никогда прежде не ввергали меня в такое жалкое состояние, как в ту ночь, когда мне почудилось чьё-то присутствие в моей комнате. Какая-то часть меня уже поверила клерку, и отныне я был готов к любым опасностям. Но всё же заставить меня отказаться от продолжения работы эти страхи не могли. Риск только подчёркивал важность и серьёзность происходящего.
Ставки повышались.
Беда была в другом: оставшись безо всяких следов своего заказчика, я терял надежду на то, что ещё смогу когда-нибудь увидеть продолжение.
В жизни я часто использую одну небольшую хитрость: если мне приходится чего-то сильно хотеть и ожидать, я заранее говорю себе, что ничего у меня не выйдет и все мои чаяния, как обычно, завершатся полным крахом. С одной стороны, это позволяет мне заранее приучить себя к мысли о невозможности воплощения этого желания и при помощи такой прививки смягчить разочарование, если события действительно станут развиваться неблагоприятно. С другой, настраиваясь на неудачу, я как будто пытаюсь заговорить себя от неё; получается своеобразный сглаз наоборот. Так я решил поступить и на сей раз.
Убеждая себя в том, что книги мне больше не видать, я находил даже некоторую пользу в своей болезни. Слабость тела не позволяла мне уступать слабости душевной и бесконечно возвращаться в бюро, веря, что вопреки всему в один прекрасный день следующая глава всё же окажется там.
* * *
Однако расстаться с Юкатаном было, признаться, не так уж легко, а сделать это сразу казалось мне делом и совсем невозможным. Я старался постепенно снизить дозу, потягивая на кухне чай с вишнёвым вареньем и штудируя обе купленные книги в поисках ответа на интриговавший меня вопрос об аутодафе.
В один из таких тихих вечеров я сделал пугающее открытие. В глоссарии труда Э. Ягониэля обнаружилось, что брат Диего де Ланда в книге упоминается в двух разных местах. Раньше же мне казалось, что, просмотрев всю книгу, я заметил только один раздел, посвящённый юкатанскому епископу. Вторая ссылка указывала на страницу в совершенно другой части тома, но я поначалу не придал этому значения.