— Я не лекарь.
— Знаю. И поэтому ты здесь. Келли говорила, ты кое-что умеешь.
— Госпожа Каэлен слишком добра ко мне.
— Хочешь сказать, она солгала?
— Нет. Но возможно, переоценила мои таланты.
— А вот это я проверю уже сам.
Сказано спокойно, но с явственно ощущаемой угрозой. Мол, не ты здесь решаешь, парень. Хотя сомневаюсь, чтобы игра голосом была устроена нарочно ради меня. Просто иначе этот мужчина говорить разучился. Или никогда не умел.
— Чем я могу помочь?
Суровые брови сдвинулись, словно их обладатель не ожидал подобного обращения. Но что я еще мог сказать? Меня просили о помощи, верно? Про плату же разговор вообще не заходил, стало быть, я тоже имею право немножко позадирать нос.
— Хех, а ты с норовом, как я погляжу… Но твоя правда: мне нужна помощь, а не услуга. Услуг я уже навидался и напробовался, только все они на вкус хуже дерьма.
А у него что, большой опыт по поеданию означенного яства?
Наверное, мое удивление слишком ясно читалось, потому что мужчина снова хохотнул:
— Да ты и сам должен знать. Неужто ни разу не пробовал?
— Простите, господин, я не понимаю.
— Ни единого слова? Ой, не верится! Ну ладно, не хочешь болтать, не надо. Я тебя не на беседу и приглашал.
Он отвел полу мантии в сторону и снова откинулся на спинку кресла:
— Что скажешь об этом?
Набрякшие вены, небольшая припухлость. Обычное дело для стариков. Немощные ноги. Но поправить можно. Конечно, бегать, как олень, не станет, но ходить без особой боли — вполне. Правда, не знаю, сколько мне понадобится времени.
— Ничего страшного.
— Так-таки и ничего?
— Вы могли бы обратиться к лекарю из тех, что промышляют магическим лечением. Он бы справился быстрее меня. И лучше.
— Нет, магия мне ни к чему. Не люблю я магов.
— Но я тоже внесен в Регистр.
Ясные, несмотря на возраст, глаза снова прищурились.
— Знаю. И знаю кое-что еще.
Я напрягся, ожидая худшего, и оно не преминуло последовать:
— Ты маг только наполовину, если не меньше. И сам толком не магичишь. То ли не умеешь, то ли не можешь. Другое важно, совсем другое.
Моего вопроса для продолжения беседы вовсе не требовалось, но прежде, чем это сообразить, я спросил:
— Что же?
— Ты — изгой, не прибившийся ни к одной из сторон. А значит, у тебя нет хозяина. Ты как приблудный пес, ожидающий на задворках трактира, когда вынесут помои, и готовый драться за пару обглоданных костей с такими же неудачниками.
— И вы…
— А я могу кинуть тебе кость с остатками мяса. За совсем небольшую службу. Послужишь?
Стою, борясь с желанием отряхнуться, отчиститься, стереть с лица хоть часть той грязи, которую на меня только что вылили. Всего лишь несколько слов, но лучше бы меня оплевали по-настоящему!