— Почему же не мог? Ведь глупо и опасно отдавать деньги кому-то постороннему.
— Разумеется, но… — дядя скорбно поджал губы. — Со времен окончания Долгой войны Анклаву запрещено обзаводиться собственными владениями, кроме Обители. Иначе королевства снова выступят против нас, и тогда…
Никакое количество магов не сможет сдержать натиск разъяренных людей. Хотя бы потому, что силенок не хватит. Понятно, что же тут не понять?
Полагаю, жители королевств не догадываются о том, что всесильный и гордый Анклав вынужден зависеть от горстки самых обычных людей. Правителям сия тайна, кончено, известна, но думаю, они берегут свои знания не менее свято, чем маги. Иначе подобие мира исчезнет, обрушивая все заинтересованные стороны в бездну очередной войны…
И все же, дядя лукавит. Хорошо, теперь я знаю кое-что важное. Но никаких доказательств у меня нет, и быть не может. Так что проку в секрете, открытом господином старшим распорядителем? Хочет заставить гордиться оказанным доверием? Не-е-е-ет. Мне ни жарко, ни холодно от такой любезности. Хотя, расспросить поподробнее все же не повредит:
— А с этими семьями хотя бы заключили договоренность?
— Заключили. И соглашения исправно выполнялись обеими сторонами. Но песок времени не прекращает свое движение, стирая память о прошлом. Кто-то умирал, кто-то рождался, кто-то уставал, кто-то норовил избавиться от обязательств, не желая служить… И совсем недавно единственным хозяином всех угодий Анклава за пределами Саэнны стал один человек. Dyen Райт Амиели.
— Значит, он несметно богат!
— Не он, а Анклав, — не преминули с назиданием поправить меня. — Он всего лишь распоряжается имуществом. И в последнее время…
— Почувствовал свою силу?
Невинное предположение оказалось верным, потому что в ответ Трэммин зло фыркнул:
— Он не посмеет нарушить договор!
Хм. Если все вокруг безоблачно, то откуда взялись грозовые тучки в голосе дяди?
— Так в чем же беда? И зачем вы мне все это рассказываете?
— Есть причина. Вернее, бумага, подписанием которой dyen Райт после своей смерти передает все владения другому человеку.
— Что-то вроде наследственного назначения?
— Да, оно самое. И имя пока не вписано.
— А Анклаву, разумеется, нужно, чтобы следующим прислужником стал верный человек? Разочаровались в семействе Амиели?
По лицу дяди даже в слабых отсветах фонарей было видно, как тяжело дается честное признание в собственной слабости. Но оно все-таки состоялось:
— Люди из этого рода чересчур своенравны и в любой миг могут начать играть в свою игру. А мы можем лишиться всех денег.