Зажать шарик в пальцах. Поднести к огоньку лампы, но не слишком близко, чтобы воск не потек. Уловить миг, когда матовые бока начнут жирно лосниться, размять, распрямить, прижать к паркетине. Потянуться за следующим…
Восковая дорожка на полу растет. Разноцветная, потому что огарки я скупал, где только мог, не заботясь о красоте. Есть лиловые кусочки, есть ярко-зеленые. Все оттенки желтого, красного и синего. Нет только черного. И не нужно. Черный цвет — знак траура, а я собираюсь праздновать, а не скорбеть.
Так, внутренний контур готов. И то ли мне кажется из-за слезящихся от напряжения глаз, то ли воздух, попавший в него, и в самом деле начинает подрагивать… Нет, еще рано. Круги еще не замкнуты.
Второй контур. Так вот, в каких узлах нужно скреплять их друг с другом! По рисунку точно так и выходит, если вложить один в другой. Кто сказал, что заклинание не должно быть красивым? Оно совершенно, а стало быть, прекрасно в своей стройности и строгости. Ну что же, осталось совсем чуть-чуть…
Три кольца, до смыкания каждому из которых осталось ровно по капле воска. И всего три шарика, сиротливо лежащие передо мной. Ну что, Маллет, ты готов сделать последний шаг? Готов. А в забвение или в бессмертие — неважно. За моей спиной ничего не осталось, но и впереди только пустота. Терять нечего. Мечтать не о чем. Надеяться? Глупо. Верить? Надоело. Я слишком устал. Мне нужен один лишь покой, и сейчас… Сейчас я его получу!
Восковые лепестки замыкают узор. И все трое именно зеленого цвета. Забавно. Когда-то давно зеленый считался цветом надежды. Но у меня-то совсем другие цели! Я твердо знаю, чего хочу.
Разрушить.
Все.
Навсегда…
Разноцветные дорожки становятся ручейками, не покидающими пределов начертанного рисунка, но текущими быстрее, чем вода. Оттенки сливаются в единое целое, постепенно наполняющееся светом, и струйки вдруг… взлетают.
Сначала внутренний контур, потом остальные. Капли воска, цепляясь друг за друга и образуя причудливую, не перестающую колыхаться на несуществующем ветру сеть, ползут по воздуху так же легко, как и по тверди камня. Только ползут вверх, а не вниз, словно наделены собственной волей и силами.
Три слоя жидкого воскового кружева, закрывая обзор, поднимаются с пола на высоту человеческого роста, натягиваются, как струны, чтобы на самом последнем пределе напряжения обреченно разорвать объятия и… Опасть коротким дождем на фигуру, невесть откуда возникшую в центре вылепленного мной узора.
И словно дождавшись удобного момента, остатки сил позорно сбежали, при мне задержалось лишь рассеянное удивление.