— Брэвин, мальчик мой…
Обо мне, как об обидчике, было вмиг забыто, потому что старик кинулся обнимать последнего оставшегося в живых внука. Тот, надо сказать, с честью выдержал приступ неожиданной ласки, мягко высвободился из цепкой хватки сухих пальцев и проводил деда к двери кабинета:
— Я сейчас все улажу и приду. Не волнуйся. Совсем скоро приду.
Когда утихомирившийся старик ушел, юноша, по случаю траура одетый во все черное и оттого кажущийся на редкость бледным, жестом предложил мне сесть.
— Благодарю, но не хочу задерживаться больше необходимого.
Жемчужно-серые глаза виновато блеснули:
— Вы должны простить дедушке его… горячность. Случившееся было слишком сильным ударом.
— Я не вправе кого-то обвинять или прощать.
— Ну да, конечно… Вы ведь сделали все, что могли.
Не могу разобрать, насмехается он или говорит серьезно, поэтому на всякий случай уточняю:
— Вы тоже верите в чудеса?
Юноша печально выдохнул.
— Нет. Я видел, во что превратилось тело Вэлина. Даже если бы он выжил… Жизни у него все равно не было бы.
Ну хоть кто-то из семьи мыслит разумно! Хотя, собственно, больше никого и не осталось: теперь все тяготы хозяйства и прочих обязанностей лягут на плечи последнего из наследников. Потому что дедушка вряд ли долго еще задержится на этом свете. Помочь продлить стариковскую жизнь может только одно. Женитьба Брэвина, причем скоропостижная, и куча вопящих и гадящих в пеленки правнуков.
— Вы говорили, что вам нужно…
— Поставить подпись и печать на виграмме. Только и всего.
Юноша пододвинул к себе листок и внимательно изучил строчки составленного мной текста. Вереницу положенных слов я знал наизусть и мог написать, не глядя, а потому искренне удивился, когда Брэвин накрыл виграмму ладонью и поднял на меня недоуменный взгляд.
— Вы давно занимаетесь своим ремеслом?
— С совершеннолетия.
— И до сих пор делаете ошибки в бумагах?
— Ошибки?
— Я не нашел здесь указания размера оплаты.
— Видите ли…
Он строго сдвинул брови:
— Вы потратили много времени и сил. Сколько они стоят?
— Я с лихвой окупил свои затраты. Вам не понять, но… Не нужно никакой платы.
— Вы снова заявляете то же самое?! Хорошо. Ваше право упорствовать. Но сейчас вы находитесь в моем доме, и покинете его только на моих условиях!
Ого, внучек пошел весь в деда. Не знаю, как много потеряла королевская армия в лице юного Брэвина, но караванные пути точно скоро начнут стонать!
— Это не упорство. Разбирая заклинание, я обеспечил себе заготовки для собственной будущей работы. Поверьте, они стоят много дороже, чем сутки труда!
Жемчужины глаз угрожающе потемнели: