Антонио Ламберти, свежеиспеченный Дон, сидевший за спиной Халлера, вышел из машины и, втащив труп за ноги внутрь будки, нажал кнопку подъема шлагбаума.
«БМВ»» медленно проехал под ним, шурша шинами по гравию. Ламберти, опустил шлагбаум, сел в машину, и она помчалась к тюремному блоку госпиталя.
Скьяра открыл решетку, Каларно взял Белотти за руку и вытащил в коридор.
— Ну вот и все, придурок!
Он застегнул браслет наручников на его правом запястье, затем защелкнул второе кольцо вокруг своего левого и сильно со злостью дернул. Белотти чуть не упал.
— Ты мне скажешь все. Вы все заговорите, — пошел по коридору Каларно.
Де Сантис с пистолет-автоматом в руках стоял, расставив ноги, у главного входа в Павильон Браски, осаждаемый орущей толпой журналистов. Телекамеры, диктофоны, фотообъективы и шквал вопросов. Что означает отказ в освобождении? Когда прекратится издевательство над их коллегой? Общественное мнение имеет право знать: доколе! Что о себе вообразил Андреа Каларно, что он — Милошевич? Все, как обычно. Они знали, что Сандро Белотти должен быть освобожден и слетелись сюда стаей, словно мухи на навоз.
Де Сантис, не обращая на них внимания, постукивал пальцами по рукоятке оружия. Черный «бмв»» свернул с одной из боковых дорожек госпиталя. Остановился во втором ряду на стоянке у главного входа. Водительская дверь открылась, из нее вышел человек в черных очках. Де Сантису понадобилась секунда, чтобы узнать его.
Ричард Валайн, ББОП.
Пару часов назад ФБР из Вашингтона прислало Каларно сверхсекретный рапорт по его поводу.
Де Сантис взвел курок автомата. Щелчок заставил журналистов замереть.
— На землю! — закричал Де Сантис. — Всем на землю!
Белый фургон «Мерседес-вито» остановился у опущенного шлагбаума южного въезда на территорию госпиталя. Из будки охраны никто не выходил.
Человек за рулем опустил стекло. Из-под двери будки стекали ручейки крови, образовав в углублении темную лужицу.
Человек дал полный газ. Фургон снес шлагбаум и понесся в сторону тюремного блока.
Черный «бмв»» изрыгнул остальных членов команды: Ламберти и еще троих, на этот раз, настоящих головорезов. Халлер категорически запретил брать на дело славян и нигерийцев. С этой минуты и впредь он хотел иметь людей опытных и соображающих. Здесь были именно такие: Томазо Йовине, Сальваторе Фацио и Альфио Пишителла, все сицилийцы из Палермо. На всех — девятнадцать убийств и гора прочего криминала.
Йовине, Фацио и Пишителла были готовы к действию: руки в перчатках, автоматы, противогазы. Казалось, с бешенством сорвало крышку с огромной кастрюли. Троица убийц одновременно открыла огонь по входу в здание. Из «калашниковых».