— Никаких объяснений.
— Комиссар Каларно, может, вы написали не всю правду в своем отчете? В отчете, адресованном прокуратуре и МВД, отчете, который является основой судебного процесса по делу Кармине Апра?
Каларно, не отвечая, спокойно смотрел на Ловати. Это был конец. И он это знал. Его распяли. Прибили гвоздями к кресту.
— Знаете, что случится в зале суда, комиссар? — Ловати сел на стул. — Сантамария разнесет ваш отчет в пух и прах. И если не удастся разнести в клочья вас, примется за ваших людей, одного за другим, пока кто-то из них не проговорится.
— И судья Ловати будет вынужден признать недействительной всю судебную процедуру, Андреа. — Гало опустил голову. — Этим все и закончится.
Каларно сидел, слушая завывание ветра. Варци, четверо его телохранителей, этот несчастный парень из «беты». Все потеряно. Из-за ничего. Никакой надежды.
— Андреа…
— Что еще?
— Нам самим хотелось бы знать, кому принадлежит эта кровь. Или то, что произошло там на самом деле.
— И тогда, к чему был весь этот диалектический онанизм?
— Онанизм? Это реальность, Андреа. Реальность, которую ты создал своими руками, нравится тебе это или нет. — Гало заерзал на стуле. — Мы вынуждены были пойти на договоренности с Сантамария и Апра.
— Что вы имеете в виду?
Гало и Ловати переглянулись. Затем Ловати поднял глаза к потолку.
— Апра раскаивается.
Каларно захохотал. Его дед по материнской линии, старый солдат, участник Первой мировой войны — из полного батальона домой вернулось только шесть человек — и все же этот старый сумасшедший никогда не терял способности смеяться, и в первую очередь, над самим собой. В самой страшной трагедии всегда просматривается самый комичный фарс. Так он всегда говорил. И был прав.
— Ну конечно же, раскаивается, — перестал смеяться Каларно. — Ох, как же он раскаивается, несчастный мерзавец, придавленный виной. Мое сердце кровью обливается от одной только мысли о том, как он страдает в своем раскаянии.
— Андреа…
— Кто знает, может быть, он даже пошлет цветы жене и детям Карло Варци. Записав расходы на счет Дона Франческо Деллакроче, разумеется.
— Андреа, выслушай меня, ради бога! В обмен на применение к нему закона о раскаянии, Апра заговорит. Ты меня понял? За-го-во-рит. Он пообещал. Прежде чем погибнуть, Варци был близок к раскрытию конкретных контактов между итальянской, еврейской и славянской мафиями. И сейчас Апра нам все их назовет: имена, даты, всё. Всё, что знает по этому поводу.
— Вы что, и правда, верите всей этой ахинее, которую произнесли? Вы, правда, верите, что Апра, прожженный мафиози, готов продать собственного крестного отца Дона Франческо Деллакроче за фальшивый паспорт и авиабилет до Парижа?