В землянке засмеялись громче.
– Нет, товарищи, здесь не до смеха! – остановил летчиков Грабов. – Мы, советские люди, уважаем храбрость, если она непоказная. Война – опасный и кропотливый труд. Ты победи врага, уничтожь его, прилети на аэродром да посади машину целехонькую на все три точки – тогда ты герой. Честь тебе и хвала! Ну, а если уж выхода нет, то умирай так, чтобы враги тебя и мертвого боялись.
От дыхания людей в землянке стало душно. Грабов вытер платком влажный лоб.
– Мы мало занимаемся анализом боевой работы, – продолжал он, – не разбираем ошибок, не указываем на промахи, а они тем временем укореняются у нас, приводят к ненужным потерям. Ответственность за подготовку и сохранность людей лежит на нас, коммунистах. Впереди предстоят серьезные бои, к которым мы должны хорошо подготовиться.
Каждый вылет на задание, каждая свободная минута на земле должны использоваться на учебу. Задача трудная, но я буду строго придерживаться ее выполнения.
– А кто полком будет командовать? – спросил кто-то от двери.
– До приезда нового командира командовать полком буду я, – произнес Грабов, устало опускаясь на скамейку.
– Кто просит слова? – спросил Омельченко, вставая из-за стола.
– Лейтенант Оленин просит, – поднял руку Оленин. Встав с нар, он подошел к столу и небрежным движением закинул назад растрепавшиеся волосы.
– Товарищи, – запальчиво заговорил он. – Среди вас я коммунист самый молодой, но молчать не могу.
Вопрос, затронутый сегодня товарищем комиссаром, очень взволновал меня. Как я понял из его выступления, от нас требуют выполнения заданий не просто, а как-то по-особенному. Чтобы, как говорится, и овцы были целы и волки сыты. А это означает, что нам предлагают штурмовать чуть ли не там, откуда по нас меньше будут стрелять!
– Понял, называется! – хмыкнул на всю землянку Остап.
– Не перебивай… – оборвал Оленин, метнув на него злой взгляд. – Не кажется ли партийному собранию, что при такой установке некоторым и карты в руки? Кто даст гарантию, что среди нас не найдется ухарь, который под маской сохранения материальной части и людей станет увиливать от добросовестного выполнения задания?
В землянке зашумели. Со всех сторон посыпались реплики и возгласы:
– Не беспокойся. Ты не один летаешь!.. – В группе все видят!..
– В крайности впадаешь, Леня… Демагогия… Омельченко сердито застучал карандашом по чайнику:
– Товарищи! Прошу соблюдать порядок. Вы, товарищ Борода, возьмите слово, тогда и говорите…
– А чего ж он городит? По его выходит, что вообще и верить никому нельзя… – ворчал Борода.