Необыкновенная тишина воцарилась в зале. В дверях появились офицеры, пировавшие в соседнем зале. Ваня посмотрел вокруг: англичане, французы, немцы, поляки стояли плечом к плечу. Казалось, что в зале Вест-Пойнта за деревянным некрашеным столом плечом к плечу стоят не солдаты, а Человечество, осознавшее, что все люди земли — братья друг другу.
Вашингтон медленно пошел вдоль стола. Вплотную подойдя к Ване, он чокнулся с ним такой же простой оловянной» кружкой, какие были у всех стоявших за столом. Медленно выпил вино и крепко пожал ему руку.
— Я забираю его у вас, ребята, — сказал главнокомандующий и повел в соседний зал.
Здесь, по настоянию Вашингтона, Ваня еще раз произнес свой тост. Офицеры встретили его не менее восторженно, чем солдаты, среди них тоже было много людей, чьей родиной была не Америка. Кроме того, их энтузиазм увеличивало присутствие Лафайета и Костюшко.
Ваню посадили между Лафайетом и Костюшко. Ване было неловко оттого, что слева и справа от него сидели люди, слава о которых гремела по обеим берегам Атлантического океана. Кроме того, для него, солдата, полковник и генерал были не совсем обычными собеседниками.
Чтобы как-то избавиться от возникшего неудобства, Ваня сказал Лафайету:
— Мне никогда не приходилось видеть столь красивой шпаги, как ваша, господин генерал. Наверное, ее делали знаменитые мастера?
Ваня почувствовал, что начало разговора понравилось Лафайету. Маркиз чуть приподнял эфес шпаги, чтобы Ване лучше были видны затейливые рисунки и надписи.
— Эту шпагу мне преподнес конгресс перед тем, как я во второй раз отправился в Америку. Немногим более года я провел во Франции, но минувшей весной вновь возвратился сюда. Накануне отъезда мистер Дин — полномочный посланник Соединенных Штатов при французском дворе — вручил мне ее. Шпагу действительно делали выдающиеся мастера. Ее отковал придворный ювелир Бассанж, а рисунки, — при этих словах Лафайет на три вершка вынул шпагу из ножен, — делал мсье Пура с фабрики фарфора в Севре.
Ваня увидел на золотом клинке распластанного льва, взнесенный к самому эфесу полумесяц, молодую женщину, преподносящую лавровую ветвь, венок и барабан. Лафайет повернул лезвие шпаги другой стороной, и Ваня увидел выгравированные картины сражений: солдаты с ружьями наперевес, офицеры с поднятыми вверх саблями, канониры у орудий, развевающиеся знамена и надписи: «Глочестер, Монмут, Баренхилл, Род-Айленд» — названия выигранных Лафайетом битв.
Костюшко с не меньшим интересом, чем Ваня, рассматривал золотую шпагу маркиза. Неловкость, которую Ваня испытывал вначале разговора с Лафайетом, почти совершенно прошла, и потому он решился напомнить маркизу о первой встрече в Лондоне: