Дерек не заставил себя долго ждать и с жадностью набросился на нее.
Остановив коня, Кэл окинул взглядом пастбище и, обернувшись, посмотрел на загон, который он со своими приятелями отремонтировал совсем недавно, наспех прибив к неровным кольям вперемежку старые и новые доски. Вид у загона был довольно неприглядный, но Кэл надеялся, что сколоченная ими ограда окажется надежной и сдержит напор телят, собранных для клеймения.
Ковбои решили сначала заняться небольшим стадом, которое Кэл во время объезда обнаружил у реки. В этот день они довольно поздно приступили к работе и поэтому спешили закончить все до наступления темноты. Кэл надеялся, что они успеют поставить клеймо на этой партии телят до заката.
Уинстон подбрасывал дрова в костер, в огне которого накалялись железные клейма. Кэл готов был побиться об заклад, что старик Симмонс давно уже не использовал их.
В последние годы жизни хозяин «Скалистого Запада», по всей видимости, отошел от дел, и хозяйство начало постепенно приходить в упадок. Кэл и не предполагал, что столкнется с такими трудностями. Работы на ранчо было непочатый край, и список неотложных дел рос с каждым днем, как снежный ком.
Неклейменых коров оказалось намного больше, чем ожидал Кэл. Он не сомневался, что этим обстоятельством уже успели воспользоваться воры и угнали с территории ранчо немало скота. Теперь уже его невозможно было вернуть законной владелице.
Поймав себя на том, что его так сильно тревожит судьба «Скалистого Запада», Кэл очень удивился. Он и не заметил, как стал принимать близко к сердцу заботы и тревоги Пруденс. Как могло такое случиться? Кэл приехал в родные края, чтобы поговорить с отцом и загладить свою вину перед близкими. Посетив «Техасскую звезду», он убедился, что одним разговором здесь не обойдешься, отцу нужны были не слова, а реальная помощь. Однако упрямый Бак не желал признавать это. И тогда Кэл решил доказать отцу, что нужен ему.
Да, отец и сын были необходимы друг другу. Кэл не сомневался в этом. Но зачем ему нужна упрямая, строптивая вдова? На этот вопрос Кэл не находил ответа. Вместо того чтобы решать собственные проблемы, он вынужден был выяснять отношения с этой вздорной женщиной. Кэл отгонял мысли о ней. Ему требовалось прежде всего найти выход из запутанной ситуации, вырвать отца из хищных коготков молодой жены. Во время последнего разговора отец снова сорвался на крик и набросился на него с обвинениями, что, казалось бы, должно было отбить у Кэла всякую охоту общаться с Баком. Однако он не хотел сдаваться.
Но Кэл не знал, как приступить к осуществлению своих планов, тем более что его голова была постоянно занята мыслями о Пруденс и Джереми. Кэл не мог забыть, как гордо восседала вдова на своей лошади в тот памятный день, когда они объезжали ее владения. Солнце сильно припекало, а она была одета в черное закрытое платье. И тем не менее никто так и не услышал от нее ни одной жалобы. Она проявила выдержку и стойкость. Пруденс не хотела признаваться, как ей тяжело скакать под палящим солнцем в этом наряде. Но несмотря на все ее мужество, Кэл заметил, что в ее глазах промелькнуло выражение боли и страха. Она храбрилась, боясь показаться слабой. На самом же деле Пруденс была хрупкой беззащитной женщиной. Кэлу хотелось обнять ее, прижать к груди и успокоить, сказав, что все будет хорошо. Он мечтал, что наступит день, когда Пруденс без боязни и настороженности посмотрит ему в глаза. Его руки, обнимавшие вдову на обратном пути, когда они скакали в одном седле, помнили тепло ее тела, и эти воспоминания будоражили его воображение. Когда она уснула, прильнув к нему, он ощутил ее крепкие ягодицы, а в руку ему уперлась ее упругая грудь. Разве мог Кэл забыть это? Пруденс была красивой молодой женщиной, и ее очарование не могла скрыть даже мешковатая одежда, которую она носила.