– И я должна была вам поверить? Простите, Мак-Олух, но вы не заслуживаете доверия.
Калем переводил взгляд с одной на другого. Мысли его мешались.
– Мой брат спас ей жизнь.
– А вы погубили мою!
– Так ты считаешь, что, если Томми Кошелек не станет твоим мужем, твоя жизнь кончена, Джорджи?
– Его имя Джон Кэбот.
Калем в жизни не видал ничего подобного. Джорджи встала и, сжав кулачки, подбоченилась.
– Вы нас похищаете и держите здесь как в тюрьме, и я должна после этого верить, что вы не сделаете нам ничего плохого?
Она была права.
Они с Эйкеном стояли лицом к лицу.
– У меня были на то причины.
Брат его упрям как черт. Калем уже достаточно наслушался. Пусть они дальше пререкаются без него. Он подошел к креслу Эми и подхватил ее на руки.
– Я не собираюсь обижать ни тебя, ни Эми. Но, думаю, ей будет удобнее спать в постели. – Он бросил на Джорджи многозначительный взгляд. – Одной в постели.
– О Боже!.. – только и могла сказать Джорджи.
Калем взглянул на нее, но она смотрела не на него. Он услышал, как Эйкен сквозь зубы выругался. Взгляд девушки был полон ужаса; Калем проследил за ним – она смотрела на кресло Эми. Вся его правая половина была залита кровью.
Если ты упал, постарайся подобрать хоть что-нибудь, пока лежишь.
Поговорка Новой Англии
Джорджина перетягивала бинтом рану на груди Эми. Пуля скользнула, содрав кожу чуть ниже ребер. След был глубокий – неровный кровоточащий рубец дюймов шести в длину.
Джорджина взглянула на Калема Мак-Лаклена; тот приподнял Эми и держал ее так, чтобы удобнее было бинтовать.
Он был очень бледен; ей даже стало жалко его.
– Я не знал, что она ранена. – Голос его был полон тревоги. – До этого не видно было крови.
Джорджина завязала узелок на повязке.
– Можете теперь положить ее.
Он обращался с Эми так бережно! Точно боялся, что он может нечаянно разбить ее. Тревога его была столь искренней, столь неприкрытой, что девушке захотелось хоть немного успокоить его.
– Холодная вода, вероятно, уменьшила кровотечение, а когда вы внесли ее в дом и усадили к огню, оно, должно быть, опять началось.
Вид у Калема все еще был виноватый.
– Она даже словом не обмолвилась. Сказала только, что у нее что-то колет в боку.
– Она, наверное, даже не знала, что ранена. Вы ведь сами говорили, как она вам рассказывала, что упала, когда пистолет выстрелил.
– Ну да, она так и сказала. Она больше волновалась о тебе и о Кирсти.
Это была та Эми, которую она начала узнавать там, в пещере. Та Эми, которая не смогла бы бежать, бросив Джорджину. Та, что делилась с ней едой и душевным теплом. Дурочка, верившая в судьбу и желания, которые можно загадывать, глядя на звезды, верившая в дружбу и любовь. Джорджина посмотрела на нее и с удивлением подумала, какие все-таки бывают странные люди. Эми казалась такой хрупкой, беспомощной. Она ни разу не открыла глаза за то время, что Джорджина промывала и бинтовала ее рану. Личико ее все еще было очень бледным. Девушка отбросила локон, упавший на лицо Эми, и, накрыв ее одеялом, стала подтыкать его.