Эйкен Мак-Лаклен был такой же необузданный, резкий, как тот остров, на котором он жил. Они и правда подходили друг другу. Весь этот твердый, видевший немало штормов гранит, способный противостоять натиску морских волн, – и этот упрямый человек, не обращавший внимания ни на то, что Джорджина говорит, ни на то, что она делает. Он был такой же, как этот скалистый остров. Неколебимый.
Эйкен как ни в чем не бывало беседовал с человеком, которого нанял, стариком и болтуном, каких много было на побережье Мэна и у которых для всего находилось словечко. Старик думал, что они с Эйкеном муж и жена, и Эйкен не пытался его разубедить.
Когда они вышли из гавани, старик принялся рассказывать о штормах, какие ему довелось пережить, и о том, как ужасно завывал ветер – так, что мог бы разбудить даже мертвого!
Двое его сыновей по его указанию выводили судно в открытое море, а сам он посмотрел на Джорджину.
– Ты не из Бостона?
Девушка кивнула.
– Ну еще бы! Всегда можно узнать того, кто из Бостона. Это прямо-таки шибает в нос.
Эйкен расхохотался.
– А известно ли вам, что отцы-пилигримы высадились вовсе не в Плимуте? – Старик, говоря это, распутывал рыболовную сеть. – Пилигримы, они поначалу причалили к острову Манхэттен. Решили наловить себе трески про запас. Так вот оно и вышло, что как-то поутру жена одного рыбака выглянула в окно и видит – «Мэйфлауэр» входит в гавань и закидывает сети для рыбы. Ну она повернулась к муженьку и спрашивает: «Как ты думаешь, кто это там?». Ее муж посмотрел за окно: «Должно быть, пилигримы, больше некому. Вот они и добрались наконец!»
Это, разумеется, была чепуха, но даже Джорджина рассмеялась. Все эти девушки из высшего света, каких она знала, ее так называемые подруги, гордились тем, что их предками были те, кто прибыл на «Мэйфлауэре», то есть первые американские поселенцы.
Смех оборвался, когда один из сыновей старика заметил косяк сельди. В следующее мгновение они уже развернули лодку и забросили сети в море.
– Джорджи! Пойди-ка сюда. – Девушка взглянула на Эйкена, потом встала и, пройдя на корму, остановилась у поручней рядом с ним. – Ты видела когда-нибудь, как идет косяк сельди?
Джорджина рассмеялась:
– Да нет, едва ли.
– Смотри туда. – Эйкен показал на воду.
Луна зашла за большое и плотное облако, но гладь воды поблескивала, отливая прохладным и спокойным сиянием. Неожиданно вода засверкала, мерцая и вспыхивая, как будто море таило в себе множество светлячков. Их были сотни, может быть, тысячи – мерцающих вспышек, рассыпанных повсюду, блестящих, мелькающих везде, где хватало глаз.