Шерон посмотрела на деньги.
— Вонючие? — переспросила она. — Потому что они от графа Крэйла? А твои деньги, Хью, — откуда они, по-твоему?
— Я вкалываю целыми днями. Мои деньги заработаны потом и кровью, — сказал Хью. — А твои — кто знает, как они были заработаны!
— Стыдись, Хью Джонс! — впервые подала голос бабушка.
— Кое-кто здесь, кажется, хочет плеваться зубами всю следующую неделю, — угрожающе произнес Эмрис. — Я прошу тебя, Хью, извинись, прежде чем уйдешь отсюда.
Злости Хью как не бывало. Он моргал, виновато глядя на Шерон.
— Меня просто взбесило, — проговорил он, — когда я увидел у Мэри деньги. Значит, я уже сам не могу прокормить семью. Но я, конечно, не должен был так говорить, Шерон. На днях при мне кое-кто судачил по этому поводу и я сам, как Эмрис, предложил ему на выбор синяк под глаз или зуб в карман. Ей-богу, Шерон, не стоило тебе идти работать туда. Люди чешут языки по делу и без дела.
— Я так понял, — сказал Эмрис, — что ты извинился. А всех, кто хочет порассуждать о моей племяннице, посылай ко мне, Хью. Лучше ко мне, а не к Оуэну. Оуэн ведь может и убить. А я только покалечу.
Бабушка покачала головой, но промолчала.
Шерон собрала деньги со стола и протянула их Хью.
— Хью, пожалуйста, возьми, — попросила она. — Это для детей. Они ведь мои племянники. Ведь я была женой Гуина.
Хью долго смотрел на деньги, прежде чем решился взять их в руки.
— У тебя доброе сердце, Шерон, — с трудом выговорил он. — Извините за скандал, миссис Рис. Я ничего не соображал.
Да, были на этой неделе моменты, когда она вспоминала, что не так уж все просто в ее жизни. И все равно Шерон была рада. Теперь у нее есть любимая работа, и скоро всех их ждет айстедвод, а потом будет ее свадьба, она станет замужней женщиной и для нее наступит новая жизнь. Шерон не рассчитывала, что после замужества Оуэн позволит ей продолжать работать в замке. Ей бы хотелось работать, но он скорее всего будет против. Впрочем, она не сможет работать по другой причине. Очень может статься, что уже следующим летом у нее будет ребенок. Эта мысль согревала и возбуждала ее.
Однажды, примерно через неделю после того, как она приступила к своей новой работе, они с Верити сидели в детской. Они не смогли пойти гулять, потому что на улице шел дождь, и решили посвятить свободный час рисованию. Это занятие очень нравилось Верити — возможно, отчасти потому, что Шерон в отличие от няни не отчитывала ее за неизбежный при этом беспорядок. Скоро пора закругляться, подумала про себя Шерон, взглянув на часы. Оставалось всего несколько минут до того момента, когда она сможет спуститься в гостиную и поиграть на фортепьяно. Она с нетерпением ждала этого часа. Он принадлежал ей, и только ей.