– Мистер Джордж Селвуд, – произнес мистер Денверс с глубоким чувством, – и в самом деле мог бы оказаться самой подходящей персоной для защиты Селвудского пансиона. Однако, на мой взгляд, он ничем не сможет вам помочь. По твоим собственным словам, этот денди бледнеет при одном упоминании о вашем призраке.
Джейн вдруг выпрямилась в своем кресле.
– Я придумала! Почему бы нам не послать за дядей Персивелом?
– Нет! – это слово вырвалось у Дафны, как будто у нее перехватило дыхание.
Джейн повернула к мистеру Денверсу свое серьезное лицо.
– Дафна всегда говорит, что он… – она наморщила лоб, напрягая память, – что он… что-то вроде фокусника со связанными руками.
– Нет! – повторила Дафна уже громче. – Ни в коем случае! Джейн, ты же знаешь, что это невозможно.
– Дядя… – удивленно протянул мистер Денверс. – Дядя Персивел?.. Разве он жив? Кажется, ваша мама говорила, что мы потеряли его.
– Она… да, она использовала такой оборот речи, – подтвердила Дафна, взяв себя в руки. – Она говорила, что для нас он умер.
Ее мать так и не простила дядю Персивела; однако Дафна очень скучала по старому мошеннику, хотя и не настолько сильно, чтобы пойти на риск и снова допустить его в свою жизнь.
Джейн подняла брови.
– Он всегда был замечательно забавным! Ты сама так говорила, Дафна, – добавила она, как будто этим все решалось. – Почему ты возражаешь? Потому что дяде Тадеусу может не понравиться, если он окажется в родстве… с владельцем игорного заведения? Мама так всегда говорила.
…Если бы дело было только в этом…
Но прошлое – по крайней мере, ту его часть – было бы лучше похоронить и забыть. Дафна натянуто улыбнулась и постаралась вернуться к своему обычному легкому тону.
– Все наоборот, Джейн. Дядя Персивел всегда утверждал, что это именно он был прямо вне себя, когда его брат женился на сестре священника. Он заявлял, что воспринял этот брак просто как акт умерщвления плоти.
Мистер Денверс отнесся к делу серьезно.
– Как ты думаешь, он приедет, если ты попросишь?
– Нет! – в тревоге воскликнула Дафна. Она-то опасалась, что ее респектабельный дядя с материнской стороны преисполнится негодованием при одном упоминании имени непутевого родственника со стороны отца – родственника, пользующегося весьма дурной репутацией. Но, вопреки этим ожиданиям, милый дядюшка Тадеус готов был приветствовать любого, кто мог бы стать ее защитником и покровителем в трудное время. А она этого не хотела.
Она собралась с силами и предприняла новую попытку.
– Он не восстанет из пепла, – заверила она, безжалостно разрушив зародившиеся в дядюшке надежды. – Он, можно сказать, умыл руки – в том, что касается нас. Покойная мама слышала, что он перебрался из Мюнхена в Рим, и это было за два года до ее смерти. С тех пор мы от него ни строчки не получили.