– Я думаю, – сказала она, тщательно выбирая слова, – что вы, видимо, очень нравитесь самому себе, когда играете роль няньки, приставленной ко мне добрым дядюшкой, и позволяете мне и моим кузинам вести розыски так, как мы сами считаем нужным. Нам вовсе не требуется, чтобы вокруг наших проблем разгорался скандал.
– А скандал может возникнуть из-за меня? Каким образом? – спросил Адриан тоном вежливого любопытства, в котором явственно сквозил оттенок удовольствия.
Он еще находит здесь что-то забавное! Дафна была разъярена до зубовного скрежета.
– Вам непременно нужно напускать на себя этот снисходительный тон?! Какой злой рок привел вас в тот вечер в дом викария?
Он выпрямился; от его примирительной шутливости не осталось и следа.
– Если вы искренне желаете, чтобы я убрался, вам следует только сказать это прямо.
Сквозь сжатые зубы она процедила:
– Вы прекрасно знаете, что я не могу просить вас уехать… хотя, Бог свидетель, ничего я не желаю так сильно, как этого!
Еще раз прочувствовать, как связал ее по рукам и ногам дядюшка своими условиями насчет этого джентльмена, оказалось даже более мучительным, чем она думала. Какими оскорбительными были эти условия: если уедет Адриан, то ей придется вернуться в дом викария. К ее великому ужасу, глаза у нее заблестели сердитыми слезами – она не могла допустить, чтобы эти слезы покатились по щекам. Она встала, стараясь держаться твердо: в его присутствии нельзя было выказать ни малейшей слабости.
– Вы извините меня? У меня еще масса дел.
Он молча открыл перед ней дверь, и она покинула библиотеку с высоко поднятой головой. Она успела подняться до середины второго пролета лестницы, и только тогда самообладание покинуло ее.
Она вздрогнула от внезапного озноба, который леденил и тело, и душу. Вокруг нее сомкнулась рано наступившая январская ночь… Дафна ощутила это. Дом был старым, и в нем гуляли сквозняки. И прошлой ночью она совсем мало спала. Сегодня, если ей послышится какое-нибудь странное поскрипывание, она, скорей всего, просто спрячет голову под подушку.
* * *
Обычные для послеобеденного часа звуки – смех и болтовня девочек в гостиной – доносились наверх, в комнату Адриана, когда он надел свой плащ. Невинный смех. Или у кого-то из них смех не такой уж невинный? Мисс Марианна Сноудон вполне способна соткать паутину и более хитроумную, чем это было бы нужно для простых шалостей; кроме того, в этих стенах она, вероятно, не единственная ученица, у которой могла бы сыскаться причина… или необходимость… или решимость, достаточная, чтобы переступить границу шутки.