Когда они впервые остались наедине в кабинете управляющего рестораном на Эйфелевой башне и Кейн еще ничего не знал о ее амнезии, он был охвачен – что было, то было – неподдельным гневом. Но его слова о любви показались Патриции совершенно пресными. Какая женщина захочет отдать свое сердце эмоционально ущербному субъекту? Жан-Луи тут вне конкуренции...
Когда они вышли из ресторана, стояла ясная ночь, пронизанная щемящим холодком. Где-то в зарослях вереска неведомая птица протяжно выплакивала душу, и ее заунывное пение заставляло печально перемигиваться изумительно крупные звезды. Пара кроликов выскочила у них из-под ног, юркнув в не видимую нору.
– Весна... – вздохнула Патриция. – А отсюда далеко до вашего дома?
– Около мили.
– Давайте прогуляемся.
– С удовольствием. – Связка ключей звякнула, возвращаясь в карман его куртки.
– А как же машина?
– Здесь на редкость спокойное место. – Майлз беспечно махнул рукой. – Пойдем.
– Расскажите мне о себе, – попросила она, поигрывая ремешком сумочки. – Как вы проводите свободное время?
– Тебе это интересно? – удивился он.
– Конечно, я же ваша невеста... пусть даже бывшая.
– Понятно. Что ж, посмотрим, сумею ли я удовлетворить твое любопытство, – отрывисто сказал ее спутник. – Боюсь только, что в последний год у меня было не слишком много времени для досуга. Но если уж удается расслабиться, то я люблю читать, заниматься спортом, слушать музыку, а больше всего – коллекционировать картины.
– Ну да, искусство! – уцепилась она за его последние слова. – Вот почему вам на глаза попалась репродукция моего портрета, и вы явились на торжество по поводу нашей помолвки с Жаном-Луи. – Она небрежно спросила: – Кстати, это был сам портрет? Не один из этюдов с обнаженной натурой?
На этот раз Майлз молчал дольше обычного.
– Нет, я видел только портрет, – буркнул наконец он.
– А сами живописью не балуетесь?
– Пусть этим занимаются те, у кого есть талант. – Как у Жана-Луи?
– Да, но ему еще есть куда развиваться.
– Почему бы вам не выкупить мой портрет у него? – лукаво предложила Патриция. – Как-никак, память о вашей бывшей невесте.
– И его тоже.
Стоп! Я по-прежнему обручена с мсье Лене.
В темноте невозможно было разглядеть выражения его лица, но девушке почудилась, что Майлз улыбается.
– Ты думаешь, он продаст картину?
– Конечно, нет, – хихикнула Патриция. – Впрочем, он сможет нарисовать меня еще много раз. И в каком угодно виде, – добавила она.
– Ты повторяешься, – заметил Майлз с едва уловимой иронией.
Патриция шла немного впереди. Когда они достигли угла улицы, она уверенно повернула налево.