Выражение лица старухи не смягчилось. – Ты хочешь сказать, что действительно ничего не помнишь?
– Лично я ничего не хочу сказать, – спокойно возразила Патриция. – Это ведь вы искали нашей встречи, а не я.
– Ты, безусловно, изменилась, – отрывисто сказала миссис Шандо. – Раньше ты никогда не позволила бы себе разговаривать со мной таким тоном.
– Неужели?
– Но у меня нет полной уверенности, что все обстоит так, как ты говоришь. Кажется, Майлз нашел тебя во Франции?
– Да.
– Чем ты там занималась?
– Работала официанткой в одном из парижских ресторанов.
– Я вижу, что твой характер закалился. – Взгляд проницательных старческих глаз пронзил ее насквозь. – Теперь, когда все уже позади, ты, конечно же, захочешь вернуться к прежней жизни. Поскольку вышло так, что квартирой в Челси воспользоваться нельзя, я решила увезти тебя в Ланкашир.
И это все, что она сочла возможным сказать по поводу поведения соседа-майора? Патриция едва не рассмеялась вслух, потрясенная таким философским спокойствием. Неужели ее родственница всю жизнь прожила, заметая мусор под ковер? Стараясь придать своему тону как можно более сухости и деловитости, девушка перешла в наступление:
– Я не намерена отравляться с вами в Ланкашир. Как и в любое другое место, – быстро добавила она, видя, что миссис Шандо открывает рот, чтобы что-то сказать. – Я собираюсь продать дом в Челси вместе с дырой для подглядывания в потолке ванной. И как только будут улажены все формальности с передачей прав на. следования, уеду обратно в Париж.
– В самом деле? Разве работа официантки столь уж привлекательна?
– Вы лучше спросите, что привлекательного я нахожу здесь, в Англии. Догадываетесь, каким будет ответ?
– А Майлз? Он же твой жених!
– Может, он и был им. Но в прошлом.
– Но он не оставил мысли жениться на тебе? – Понятия не имею, – холодно ответила Патриция. – В любом случае меня здесь ничто не держит.
– С амнезией или без нее, ты будешь круглой дурой, если не выйдешь за этого человека.
– Я предпочитаю быть дурой.
Лицо пожилой дамы вытянулось.
– Он без ума от тебя, ты же знаешь.
– В самом деле? – Голос Патриции стал ледяным. Старуха на мгновение задумалась, после чего повернулась к зеркалу в богатой позолоченной раме, украшавшему каминную полку. Казалось, она колеблется, рассеянно созерцая собственное отражение.
– Ты злишься, я вижу это, – начала она. – И, поскольку воспоминания о прежней жизни тебе недоступны, не понимаешь, как себя вести. Но я здесь, чтобы помочь тебе в этом, как только смогу.
– Спасибо. Но вы едва ли... – Патриция не договорила, осененная внезапной идеей, и испытующе посмотрела на бабушку. – Вы это серьезно?