– Мы просто друзья, – спокойно ответила Дженова. – С самого детства.
– Как бы и мне хотелось иметь такого друга, как лорд Генрих, – мечтательно произнесла Иоланда.
– Он совсем как отец для мастера Рафа, – продолжала Гертруда.
Агета нахмурилась:
– Хватит болтать. Лорд Генрих никакой не отец мастеру Рафу и никогда им не будет.
Гертруда фыркнула:
– Как и лорд Алфрик. Я рада, что его прогнали. Он мне не по душе.
Агета вспыхнула, но тут вмешалась Дженова и пресекла дальнейшую перепалку.
– Нас мало интересуют, Гертруда, твои симпатии и антипатии. Лучше посмотри, какая у тебя получилась строчка. Распори ее и сделай заново.
Гертруда скривила губы, но сделала так, как велела хозяйка.
– Лорд Генрих останется в Ганлингорне? – полюбопытствовала Иоланда.
– Он привык к жизни в Лондоне, – ответила Дженова спокойно, хотя глаза защипало.
Она не хотела, чтобы он уезжал, но помешать этому было выше ее сил. У Генриха своя жизнь, у нее – своя. Оба знали, что рано или поздно придется расстаться.
– Может, попросите его остаться? – пробормотала Гертруда. – Порой мужчинам в такого рода делах требуется подсказка. Может, он не догадывается, как сильно вам будет его не хватать, миледи.
Дженова от неожиданности захлопала ресницами.
– Спасибо, Гертруда, – вставила Агета. – Когда леди Дженове понадобится твой четырнадцатилетний житейский опыт, она спросит у тебя совета.
Перепалка продолжалась, но Дженова слушала фрейлин рассеянно. Попросить его. Она не знала, сможет ли это сделать. Он может отказать или, того хуже, рассмеяться над ее мнением, что он способен остаться здесь, в Ганлингорне, когда его жизнь в Лондоне во сто крат интереснее.
А что насчет этого места, этого замка? Шато-де-Нюи. Он окутан какой-то тайной, которую ей еще предстояло разгадать.
Дженова вздохнула. В прежние времена, когда они были просто друзьями, все казалось намного проще. Тогда она говорила ему все напрямик. А теперь опасалась, что ее слова могут быть неверно истолкованы. Или Генрих заметит, что она пытается скрыть от него то, что лежит у нее на сердце. Сейчас он мог ранить ее куда больнее, чем раньше.
Попросить его остаться – значит проявить свои чувства, если же она этого не сделает, не узнает его реакции. Может, Гертруда права, может, Генрих и впрямь не догадывается, как сильно она будет скучать по нему.
«Хорошо, – сказала себе Дженова, и ее пальцы с иглой задрожали, когда она попыталась вколоть ее в ткань. – Я попрошу его остаться и, если он откажется, рассмеюсь и сделаю вид, будто мне все равно. Но если он согласится…»
Дженова про себя улыбнулась.