Он откинулся назад, чтобы посмотреть на нее. В его темных глазах светился вопрос.
– Ты сказал, что будешь наслаждаться мной, когда я буду готова наслаждаться тобой.
У него чуть-чуть участилось дыхание.
– Рона, ты…
Она приложила к его губам кончики пальцев.
– Я знаю, что говорю, – твердо сказала она. – Я никогда не чувствовала себя увереннее.
– Я хотел бы любить тебя на теплом берегу, с голубым небом над головой и морем, накатывающим на берег шепотом волн.
Рона тихо рассмеялась.
– Ты поэт, мой Рейнард. Можешь любить меня там, если хочешь, но я знаю, что мягкая теплая постель тоже прекрасное местечко. – Она вдруг замялась, и в ее взгляде блеснуло сомнение. – Может, я нескромная. Я никогда… я в первый раз собираюсь лечь в постель с человеком, которого действительно люблю. С мужчиной, которого хочу до боли.
У него вырвался из горла тихий стон, и он снова поцеловал ее.
– Вы должны проводить меня к вашей постели, миледи, – сказал он. – Но не сейчас. Сначала я обвенчаюсь с вами.
Рона изумленно захлопала ресницами, потом улыбнулась.
– Да, – прошептала она. – Я буду счастлива.
Когда Генрих прибежал в конюшни, чтобы оседлать Агнца, оказалось, что Дженова его опередила. С распущенными по плечам каштановыми волосами она отдавала приказы конюхам. Ее большие зеленые глаза омрачала тень волнения. При его приближении она обернулась и пошла ему навстречу.
– Генри, будь осторожен, – попросила она, положив руку ему на грудь.
– И ты, моя любовь. Я вернусь, как только смогу.
– Я люблю тебя, Генри, – промолвила она, не обращая внимания на воинов, собиравшихся вокруг своего командира, и конюхов, торопливо седлавших лошадей. – Я не могу жить без тебя. Ну, вот я и сказала это. Я открыла тебе свое сердце, как и ты мне свое. Мортред нанес мне глубокую рану, такую глубокую, что я боялась полюбить вновь, но приехал ты, и… я не смогла этому противиться, как ни старалась.
Кто-то кашлянул, но Генрих не заметил. Он наклонился и поцеловал ее в губы.
– Дженова, моя светлая любовь, ты позволишь мне остаться в Ганлингорне? Выйдешь за меня замуж, разрешишь жить с тобой здесь до конца дней моих? Это мой дом, а ты и Раф – моя семья, я не могу уехать от вас. Если я уеду, то буду никем, и моя жизнь пойдет прахом. Я люблю тебя. – Он просветлел лицом. – Я люблю тебя. Ты смысл моей жизни.
Дженова взяла его лицо в ладони. Заросший и неопрятный, он ничуть не походил на прежнего Генри. Она разбила его красивый панцирь и нашла под ним измученного, уставшего человека, несколько неуверенного в себе и невероятно беззащитного, перенесшего за прошедшие годы много страданий. Она не сомневалась, что очень скоро он станет прежним, красивым и элегантным.