Оскорбленная, Айвори повернулась к нему спиной. Она была разочарована: он оказался таким же несносным, как и все остальные мужчины, которых она знала. Даже еще отвратительнее: ведь вначале он показался ей лучше других. «Мужчины все одинаковы, — подумала она с грустью. — Ни в одном из них нет ничего хорошего».
— Зачем же ты назвал Уэйна дураком, если ты думаешь, что он прав?
— Уэйн? «Слизняк» ему бы подошло больше. Давай просто считать, что мне нравится выручать женщин из не приятностей, даже если у них не хватает хороших манер, чтобы сказать спасибо.
Айвори с негодованием посмотрела на него:
— Если бы Уэйн только прикоснулся ко мне, он был бы мертв еще прежде, чем понял, что он сделал.
Чейз оперся о перила и скрестил руки на груди:
— Что ж, ты небрежный крупье, но достаточно самоуверенная. Если бы ты как следует набила руку или, наоборот, стала бы вести дела честно, то тебе бы не понадобилась никакая защита. Вряд ли кто-то действительно верит, что в «Алмазной шахте» играют честно, но, когда их дурачат так беззастенчиво, как это делаешь ты, они имеют полное право вести себя несдержанно.
— Я бы посоветовала тебе быть поосторожнее, — ответила Айвори резко. — А не то тебе могут предоставить замечательную возможность быть похороненным в космосе.
Фотография Айвори не могла полностью передать ее такой, какой она была на самом деле. Когда она выходила из себя, сквозь ее светлую кожу проступал очаровательный румянец. То, что дочь пирата может краснеть, пусть даже от гнева, было для Чейза сюрпризом.
— Я пилот, так что похороны в космосе — это мне вполне подходит. Но я надеюсь, что ты хотя бы исполнишь мое последнее желание.
— Даже не рассчитывай на это.
Решив играть свою роль до конца, Чейз шагнул к ней, положил руки ей на плечи и повернул к себе. Он приподнял ее голову, и его палец удивительно подошел к ямочке на ее подбородке, а когда он нагнулся, чтобы ее поцеловать, то с удивлением почувствовал, что их губы подходят друг другу еще лучше. Он просто хотел заставить ее замолчать, перестать говорить резкости самым действенным и впечатляющим образом, но ее губы оказались такими сладкими, что он позабыл об этом.
Внезапно резкая боль разорвалась в его голове, колени подогнулись, и он упал ничком, растянувшись у самых кончиков серебряных туфель Айвори. Стокс с широкой ухмылкой опустил маленькую, но отлично уравновешенную металлическую дубинку, свалившую Чейза, и уже было размахнулся, чтобы со всей силы пнуть его ногой, но Айвори остановила его.
— Зачем его бить, если он все равно не почувствует? — сказала она.