Она смахнула с ресниц следы слез и села.
— Пожалуйста, не говори ничего отцу. Давай просто надеяться, что через час я почувствую себя лучше. Нам нужно съездить в банк и…
Чейз сел рядом с ней:
— Как всегда дела? Ты действительно этого хочешь?
Он казался озабоченным.
— Если я займусь повседневными делами, это поможет мне выбросить из головы этот ужасный сон. Я просто не знаю, что можно сделать еще. А ты?
Вся ее поза выражала такое отчаяние, что Чейз понял: ему не следует предлагать ей заниматься сейчас любовью.
— Если ты плохо спала, наверное, тебе больше всего нужно немного вздремнуть. Я сам могу съездить в банк.
— Нет, у тебя не получится. «Серебряные парни» запрограммированы отвечать только на мой голос и на голос моего отца. Они будут просто стоять и смотреть на тебя, а ящики слишком тяжелые, чтобы ты мог сгрузить их сам.
«Еще одна ценная информация», — отметил про себя Чейз и тут же почувствовал себя предателем.
— Хорошо, слетаем вместе, но ты все равно можешь поспать по дороге туда и обратно.
— Я попытаюсь.
Айвори снова поцеловала Чейза — так легко, что он едва почувствовал это, и был рад, что она не заметила страсти в его взгляде, когда вставала с постели. Ее обольстительное тело так манило его, но ее настроение было таким грустным, что он не осмелился пойти за ней в душ. Вместо этого он встал, оделся и вернулся в свою собственную комнату, чтобы принять душ и переодеться.
За завтраком Айвори была непривычно тихой, но Спайдеру, похоже, нравилось разговаривать с Чейзом, когда она не перебивала его и не спорила. Она ела очень мало, и при первой же возможности они вместе с Чейзом извинились и ушли, чтобы отправиться в банк.
Как только взлетели, Чейз заставил ее пойти поспать, но она очень быстро поняла, что не сможет усидеть на месте больше нескольких минут.
— Все бесполезно, — пожаловалась она. — Как только я закрываю глаза, я чувствую новый прилив отчаяния. Мне так жаль, Чейз. Никак не получается начать медовый месяц.
Чейз был согласен с ней, но не выразил вслух своего разочарования.
— Из того, что я знаю о снах, следует, что все образы — это символы. Может быть, это духи твоей матери пробудили в тебе воспоминания о счастливых временах и одновременно об ужасной утрате, и эти образы ворвались в твой сон.
— Я могу понять символы, но мой сон был совсем не таким. Образы были такими отчетливыми, цвета яркими, а музыка такой восхитительной. Все было таким живым, явственным, пока не появилась тень.
— Ну, это был всего только сон, и ты не должна позволить ему испортить весь день.