— Не сомневаюсь, что ты пришел в такой же ужас, как и я, — ответила Дженетт.
— Ошибаешься. Злость, злость на тебя, доверившую самое драгоценное, что у меня есть, беспутной Элизабет! — Обвиняющий взгляд Висенте словно пронзил ее насквозь. — Карен вполне могла погибнуть, попав под машину, поэтому я готов воспользоваться этим случаем и подать в суд. Пусть он решает, кто из нас двоих более достоин воспитывать беззащитного ребенка!
Побелев как мел, Дженетт в отчаянии всплеснула руками.
— Нет никакой необходимости угрожать мне!
— Черт побери! Такая необходимость есть! Моя дочь появилась на свет почти два года назад, и с самого начала было ясно, что в ее воспитании мне уготована лишь минимальная роль, — заявил он — более того, я узнал о том, что она родилась, лишь три дня спустя. Способна ли ты понять, что я при этом чувствовал? Потом, раз за разом, я получал отказ на свои абсолютно законные требования повидаться с ребенком, часто по смехотворным поводам! Стоило малышке чихнуть, как ты уже не отпускала ее от себя!
Его обвинения, внезапно поняла Дженетт, вполне обоснованны. Она ненавидела те субботы, когда вынуждена была отдавать своего ребенка няне, которая, выступая в роли посредника, передавала его на несколько часов Висенте. Поначалу остро переживавшая разлуку с матерью Карен плакала. И хотя потом это прошло, Дженетт каждый раз отрывала ее, словно от сердца, и так переживала отсутствие дочери, что делалась больной.
В сущности, предписанная законом обязанность делить Карен с человеком, который, как она полагала, изменил ей с другой женщиной, претила Дженетт. Теперешнее же запоздалое понимание того, что таким образом, сама того не осознавая, она наказывала Висенте ограничением общения с дочерью, причиняло ей боль.
Терзаясь искреннем раскаянием, Дженетт подняла на мужа виноватый взгляд.
— Можешь ли ты простить меня?
— Тогда не трать драгоценного времени и не вынуждай меня бороться за Карен через суд!
Этот недвусмысленный вызов произвел на нее сильное впечатление. Он действительно не шутил и, желая заполучить Карен законным путем, воспользуется любой возможностью. Более того, винить в таком к ней отношении ей следует только себя.
— Я этого тоже не хочу, — произнесла Дженетт. — Может быть, мы достигнем какого-нибудь компромисса? Что именно тебе от меня надо?
Губы Висенте искривились в улыбке триумфатора, хотя выражение лица оставалось на удивление суровым и непроницаемым.
— Возврата долгов, — бесстрастно произнес он, затем многозначительно добавил: — А их за последние два года накопилось немало.