Он легко провел Галерана и Рауля сквозь толпу и, казалось, лишь одним взглядом известил Генриха об их присутствии, ибо не сказал ни слова, не коснулся плеча. Генрих все же обернулся к ним.
Он по-прежнему улыбался, но взгляд его был цепким, как у ястреба, и, казалось, пронизывал человека насквозь. Как изнурительно, должно быть, вот так вглядываться день за днем в чужие лица, судить людей, зная, что одно твое слово может осчастливить, а может и низвергнуть человека на самое дно и даже лишить жизни.
Разумеется, у Генриха были приближенные, такие, как Фицроджер, чтобы по едва уловимым знакам прежде него самого решить, опасен ли тот или иной человек. Галеран подумал: не подал ли кто такого знака о нем?
Да, он убил своего брата.
Галеран понял это вдруг, и так остро и отчетливо, что на миг ему стало страшно, не произнес ли он роковых слов вслух, не выдал ли себя выражением лица. Теперь, увидев короля, он больше не сомневался. Угрызения совести не могли помешать Генриху Боклерку взять то, чего он желал.
Как это отразится на решении по его делу?
Галеран и Рауль преклонили колени, но король тут же велел им встать и поцеловал Галерана в щеку.
— Мой дорогой друг! — возгласил Генрих. — Да, я называю вас другом, ибо ваша семья и моя семья связаны дружбой с тех пор, как все мы пришли в Англию.
— Это большая честь для нас, сир.
— Мой добрый Хейвуд! Вы ведь только недавно возвратились из Святой Земли. Как хотелось бы мне тоже поднять меч во славу господа, но, увы…
В действительности Генриху могли помешать разве что недостаток средств да главная, всепоглощающая мечта завладеть Англией. Но этого Галеран говорить не стал, а воспользовался случаем достать привезенные дары.
Генрих собственноручно развернул сверток, и по выступившему на его щеках темному румянцу Галеран понял, что и он верит в таинственную силу даров из Святой Земли. Король благоговейно взял в руки и показал всем и пальмовые листья, и камешек.
— Мы велим изготовить для них ларцы, лорд Галеран, — сказал он. — А вас от всего сердца благодарим за эти бесценные святыни.
Он бережно передал сверток монаху, и Галеран подумал, что хотя бы здесь все идет так, как задумано. Возможно, то добрый знак на будущее?
— А теперь, — продолжал Генрих, отведя его в сторону, — расскажите, что нового на севере. Что слышно о скоттах?
Улыбаясь, он подверг Галерана подробнейшему допросу о положении дел на севере, выказав при том недурную осведомленность.
— Вы знаете, я ведь родом из Йоркшира — сказал он наконец, и Галеран понял, что об этом он говорит часто. Он был прирожденным английским принцем; по праву рождения претендовал на английский престол, но сейчас заговорил об этом не из политических соображений, а движимый искренним чувством.