– Гораздо раньше, чем они ожидали. – У Констанс озорно засверкали глаза. – И скоро снова...
– Что ты имеешь в виду? – спросил Питер. Констанс положила руки Питеру на плечи, села к нему на колени и обвила руками его шею.
– Дело в том, Питер, что, образно выражаясь, наша чаша переполняется. Мы не только собираемся стать родителями взрослой дочери, мы собираемся стать родителями... ну, пока еще мы не можем знать пол.
Питер в изумлении посмотрел на Констанс.
– Ты хочешь сказать, что ты... ты...
– Да, дорогой, я беременна. В пятницу доктор Селби подтвердил это.
Констанс взяла руку мужа и прижала ее к своему животу. Питер в этот момент был похож на ребенка в рождественское утро.
– Сегодня я не поеду на машине на завод. Я полечу туда на крыльях! – воскликнул он.
Джильберта проснулась на рассвете. Из-за тревожных снов она была в холодном поту, и все ее тело изнывало от боли.
Приняв две таблетки аспирина и таблетку валиума, Джильберта легла на спину, ожидая, когда подействуют лекарства. Но так и не могла заснуть. Ее одолели горькие мысли о злой судьбе, которая преследовала Де Бирсов в их сердечных делах. Прапрабабушка Карен, прабабушка Тара, дедушка Питер, мать Джильберты Линда – все они трагически потеряли своих возлюбленных. Наверное, Джильберта ни разу в жизни по-настоящему не влюблялась именно потому, что была полна решимости прервать печальную преемственность своих предков. Не то что она была безразлична к Хармону. Нет, он был ей дорог. И к Джулсу, и к своим прежним любовникам она питала очень нежные чувства. Но любить их? Нет.
Постепенно мышцы расслабились, и Джильберта закрыла глаза. Но так как сон по-прежнему не шел, заставила себя встать с постели, отправиться в ванную комнату. Пока наливалась вода, Джильберта позвонила в бюро обслуживания и попросила принести джин, апельсиновый сок и легкий завтрак.
Через полчаса Джильберта, обернутая банным полотенцем, встретила официанта с подносом у двери. Смущение молодого человека позабавило ее.
– Пожалуйста, поставьте поднос вон там, – попросила она, указывая на низкий столик в гостиной.
Официант старался держаться спиной к Джильберте и, как только налил кофе, сразу удалился.
Она сбросила полотенце и, откусив кусочек тоста, стала одеваться. Ее нижнее белье представляло собой тонкие полоски черного кружева. Накладывая косметику, Джильберта улыбнулась своему отражению в зеркале и подумала: «Где бы Джулс ни находился – в небесах или в аду, – он оценит сентиментальную иронию: я надела черное нижнее белье на его похороны!»
Темно-синий костюм сидел на ней прекрасно, будто был сшит на заказ. В колледже Анита часто говорила Джильберте, что ей следует стать моделью.