Питер и Констанс Пайк нервничали и чувствовали себя довольно неуверенно, когда шли по дорожке к фермерскому дому Антуана Буайе.
– Как я выгляжу? – взволнованно спросила Констанс. – Я чувствую себя просто развалиной, всю ночь не сомкнула глаз.
– Я тоже, – ответил Питер. – Однако ты превосходно выглядишь. А как я? У меня не очень строгий вид, не так ли? Когда я нервничаю, выгляжу довольно суровым.
– Ты действительно несколько напряжен, но едва ли похож на людоеда, – с улыбкой ответила Констанс.
– Ну... вот мы и пришли.
Не успели они подняться по ступенькам, как парадная дверь открылась, и Буайе приветствовал их:
– Добро пожаловать в мое скромное жилище. Пожалуйста, входите.
Они с Питером обнялись, и Питер представил его Констанс.
– Мы разделяем ваше горе, – сказала Констанс. – Ужасная трагедия! А бедная, дорогая девочка – какое это страшное переживание для нее!
Питер был потрясен тем, как выглядит Буайе. С их последней встречи он постарел лет на десять, съежился, сморщился, как старый, засохший лимон, и прихрамывал.
– Входите в гостиную и садитесь. Я позову Линду. Она часами прихорашивалась и наряжалась ради этого особого случая.
Питер не мог спокойно сидеть и стал ходить взад и вперед по комнате. Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как ушел Буайе.
– Питер! – прерывающимся голосом окликнула его Констанс.
Он быстро обернулся и увидел в дверях Линду, а позади нее ее дедушку.
Сейчас девочка казалась выше ростом и физически более развитой, чем когда он тайком наблюдал за дочерью из парка напротив школы. Ее волосы цвета спелой кукурузы, веером рассыпавшиеся по спине, доходили до талии. Красота ее матери проявлялась во всем. Она казалась воплощением юношеской мечты.
Линда нерешительно вошла в гостиную, переводя взгляд с Питера на Констанс, и тихо-тихо с едва заметным французским акцентом сказала:'
– Я – Линда. Рада познакомиться с вами... – Следующее слово, казалось, ей было трудно произнести: – Папа.
– Линда, дочь моя.
Для Питера это тоже были нелегкие слова. Он протянул руки, и девочка устремилась в его объятия.
– Линда, моя родная, любимая Линда! – Питер целовал ее щеки и волосы.
И они вместе плакали. Констанс и Буайе тоже плакали, не стыдясь своих слез. Наконец Питер подвел дочку к Констанс:
– Линда, это твоя новая мама.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать для тебя настоящей матерью, – искренне сказала Констанс, обняв девочку.
– А я буду вашей послушной дочерью, – ответила Линда, целуя Констанс в обе щеки.
Питер улыбнулся, обнял их обеих и воскликнул:
– Мне кажется, мы будем очень счастливой семьей!