– Погода хорошая, только ночи похолоднее стали. Чистяковы уже картошку копают, представляешь? – Она на секунду умолкла, потом нерешительно произнесла: – Тебе-то это все неинтересно, знаю. Ты расскажи… как там твой спектакль? Скоро готов будет?
– Уже готов, – Лариса предпочла бы, чтобы мать лучше продолжала говорить о картошке и помидорах.
Но та, видно желая сделать ей приятное, не унималась:
– Когда ж премьера? Я, может, Маковых приглашу, пусть на тебя посмотрят. Ты ведь там не совсем… – она запнулась, не решаясь сказать «совсем раздетая».
– Нет. У меня хороший костюм. Но премьера уже была.
– Давно? – разочарованно поинтересовалась мать.
– Сегодня.
– Так что ж ты молчишь? – всполошилась мать. – Все хорошо? Тебе хлопали? Ваш режиссер доволен?
– Да, все отлично, – Лариса устало прикрыла глаза, продолжая прижимать трубку к уху.
– Лара, ты вот что… – голос матери понизился, она явно опасалась, что ее услышит муж. Квартирка родительская была маленькая, комнаты смежными, слышимость стопроцентной. – Вот что., доченька, я давно все тебе сказать хочу. Ты на папу не обижайся. Он же не со зла, он добра тебе хочет, переживает. Ты ж у нас красавица, и соседи все так говорят, и знакомые. Семью надо… – она вдруг спохватилась, что снова говорит не о том, о чем хотела. – Ох, да не то! Не то я, дура, болтаю! Мы ведь понимаем, и я, и он, – ты не можешь без своего театра, без пения. И голосок у тебя чудный, есть в кого, в бабушку-покойницу, Веру Васильевну. Ее сколько раз из самодеятельности в музыкальное училище приглашали.
Не пошла. А ты – пой, никто тебя отговаривать не собирается. Лишь бы нам не ссориться да видеться почаще. Да, Ларочка? – Материн голос задрожал.
Лариса проглотила вновь, в который раз, подступившие слезы. ,;,.– Конечно, мам. Я приеду. Завтра, только не с утра.
– Еще бы с утра, – понимающе подхватила мать. – Тебе ж выспаться надо, шутка ли, такой спектакль отпеть! Ты ложись, детка, отдыхай. Мы тебя завтра будем ждать. Я пирогов напеку.
– Не перенапрягайся только чересчур, – попросила Лариса. – Папе привет передавай. Он спит?
– Где там спит! – сердито посетовала мать. – Телевизор смотрит. Там-то, на даче, не все программы показывают. Ну он и отводит душу. Все, не буду тебя больше мучить. Спокойной ночи!
– До завтра.
Лариса вернула трубку на рычаг. Села в кресло, устало вытянув ноги. Осторожно дотронулась до шеи. Болело еще сильней, чем два часа назад. Пожалуй, завтра надо будет сходить к врачу. А потом, глядишь, снова начнется прокуратура, только уже по другому делу. Скоро на пропускном пункте охранники начнут ее узнавать в лицо.