И он так и поступил.
Джорджи вошла в каюту Колина, готовая начать военные действия, но она проиграла прежде, чем у нее оказалась возможность занять какую-то позицию.
Теперь, лишившись сердца — своего стража, она оказалась беспомощной в его руках, беззащитной под градом его поцелуев, и ее решимость никогда снова не произносить его имени развеялась как дым.
— Колин, — прошептала она, когда его губы устремились вниз — завоевать ее уста.
Память о его поцелуях преследовала ее бесконечными одинокими ночами, его глубокий голос звал вернуться к нему.
Он пытался найти ее. Он не забыл ее — билось у нее в висках.
По крайней мере он так утверждал, ворчал ее внутренний голос, сражающийся против веления ее души поверить в Колина, поверить в них. О, как ей хотелось вновь довериться ему!
И когда их губы сомкнулись и его голод повлек ее по теперь уже хорошо известному течению страсти, Джорджи готова была поверить всем его словам.
Поцелуй Колина разбудил ее тело, которое теперь нетерпеливо желало его. Ее рот уступил его губам, открыв шлюзы сопротивления, чтобы с готовностью сдаться. Его язык встретил ее, но не с тем, чтобы победить, завоевать, а чтобы обнять и ласкать.
Его рука отпустила ее подбородок и нашла путь к ее волосам. Он застонал, когда его пальцы встретились со шпильками, удерживающими ее буйные кудри. И снова он разорял ее прическу, высвобождая локоны и роняя на пол шпильки.
— Я мечтал об этом, — признался он. — О шелке твоих волос, об аромате духов.
— Я тоже столько мечтала, — доверительно прошептала она.
Его улыбка символизировала полный триумф.
— И что же королева Мэб приносила вам по ночам, моя загадочная леди?
— Твой поцелуй, твой голос, — прошептала она, поднимая палец, чтобы коснуться его губ. — Я слышала, как ты звал меня по ночам.
— И что же я говорил?
— То, что леди неприлично повторить.
— Но она мечтает об этом? Джорджи пожала плечами:
— Я не всегда бываю леди.
— Именно за это я тебе премного благодарен.
Они рассмеялись, и он снова притянул ее к себе, его губы искали ее, пытаясь закрепить нелегкое перемирие.
Когда его поцелуй стал глубоким и жарким, раздался громкий стук в дверь.
— Кэп! Кэп! Вам нужно срочно пройти на камбуз. Колин застонал.
— В чем дело, мистер Ливетт?
— Это снова парнишка. Он растерзал последнюю курицу. Кок в ярости. Он грозит, что вгонит мальца в могилу, брат он капитану или нет. — Даже сквозь толстую дверь им было слышно, как Ливетт бормотал имя Рейфа. Его недовольство свидетельствовало, что он был на стороне кока.
— Надо наконец приструнить этого бездельника, — пробормотал Колин.